Том 3

Я люблю ходить вдвоём
В поле, в лес, на водоём,
Я люблю пускаться в путь
Не один, а с кем-нибудь.

Я люблю кричать: «Гляди!
Посмотри! Постой-ка!
Видишь, речка впереди!
Лодок, лодок сколько!..»

И с обрыва, с высоты
Я зову: «Ау! Где ты?
Погляди с обрыва,
Как вокруг красиво!»

Я один брожу в лесу…
(Так бывает редко.)
Задрожала на весу,
Закачалась ветка.

Белка в зелени густой
Скачет в перелеске.
Крикнуть некому: «Постой!»
Я один… Мне красотой
Поделиться не с кем.

1968

ПЕСНЯ О ДРУЖБЕ

Детская дружба чиста и крепка.
Жили на свете два верных дружка,
Бегали вместе весной по полям,
Горе привыкли делить пополам.
Вместе учились и вместе росли,
В армию вместе пошли.

Светлая дружба, ты греешь сердца —
Сердце ребёнка и сердце бойца.
В школе за партой и в смертной борьбе
Верный товарищ поможет тебе.

Жили на свете два верных дружка,
Два пулемётчика, два смельчака.
Надо к реке пробираться вперёд:
Воду достать — охладить пулемёт.
Река под обстрелом, река вдалеке,
Друзья пробирались к реке.

Огненным ливнем бушует река.
Ранила пуля бойца-смельчака.
Гул несмолкаемый, грохот вокруг.
К другу на выручку бросился друг.
Верность товарищу в битве храня,
Вынес его из огня.

Светлая дружба, ты греешь сердца —
Сердце ребёнка и сердце бойца.
В школе за партой и в смертной борьбе
Верный товарищ поможет тебе.

1942

10 000 МАЛЬЧИКОВ Кинорассказ

Ярко-синее небо.

По песчаной дорожке катится жёлтый детский обруч.

Русоголовый мальчишка толкает обруч, напевает:

Катись, мой обруч жёлтый,
Помчусь я тоже вслед,
Хочу, чтоб обошёл ты
Все страны, целый свет,
По дорожке, по бульвару,
По всему земному шару.

Обруч выкатывается с бульвара на улицу, бежит через площадь, бежит по мосту над Москвой-рекой. Катится всё дальше и дальше… По зелёной полянке, по берёзовой рощице… Вот он покатился с пригорка вниз… Теперь он обегает высокую гору с острой вершиной и, быстро раскачиваясь, спускается к морю.

А над морем сияющее солнце, большое, жёлтое, круглое, такое, как обруч.

Вдруг солнце превращается в лицо японского мальчика, с его прямых, торчащих волос как лучи стекают струйки воды.

На берегу пустынно. Прислонён к камню одинокий обшарпанный велосипед, весь увешанный сумками, в них бутылки с молоком.

Мальчик плывёт к берегу, вылезает из воды. Ему лет одиннадцать. Таро, так зовут его, натягивает на мокрое тело рубашку, начинает скакать по берегу, чтобы согреться. Напевает, неправильно выговаривая русские слова:

По дорожке, по бурвару,
По всему земному шару.

Ещё рано. Утро в курортном городке ещё не началось: не раздвинуты стены японских домов, закрыты лавочки.

По узенькой улочке идёт старый рыбак, бронзовый от загара, с корзинкой в руке.

— Как дела, дядя Дзиро? — спрашивает Таро, проезжая на велосипеде.

— Хорошие дела, — усмехается рыбак, — моей рыбе совсем не тесно в корзинке.

Таро остановился у одного из домов, соскочил с велосипеда, поставил две бутылки с молоком в ящичек у двери, взамен взял пустые.

Снова едет по улице со своей поклажей, громыхая бутылками.

Открылась раздвижная стенка японского дома, на пороге показалась заспанная женщина, что-то сказала мужу. Элли и её муж Судзуки — необычная для Японии пара. Он — невысокий, с напомаженными волосами японец. Она — американка, бывшая танцовщица, с располневшей, крупной, как у борца, фигурой. Он — молчаливый, медлительный; она — подвижная, говорит без умолку. Сейчас она, как всегда, в чём-то упрекает мужа.

Из окна второго этажа выглянула их дочка — Кэтрин, миловидная, с копной рыжих волос на голове, с рыжей чёлкой.

К дому, посвистывая, подъезжает Таро. Вот он поставил в ящичек для продуктов бутылку молока, показал Кэтрин язык и покатил дальше.