Том 3. Жизнь в смерти

За окном, давно уже позади, осталась дальневосточная тайга с ее вздыбленными горными пейзажами, с причудливыми извилинами серпантинов между сопок. Проплыли необозримые просторы Забайкалья и само озеро Байкал, хранящее таинственное молчание под ледяным покровом. Вновь завыли сибирские метели, обдавая стекла вагонов снежной пылью, одна только мысль утешала Павла, что все это, вскоре, должно смениться ласковой теплотой юга.

В Новосибирск приехали рано; утро встретило стужей. Павлу два-три часа пришлось потратить на вокзале, в многолюдье, для оформления дальнейшего проезда в город Ташкент; но здесь, по милости Божьей (то, что люди привыкли часто называть случайностью), он получил, просто от Господа, номер в очереди, чтобы взять билет до самого Ташкента, но через трое суток. Огромное помещение вокзала было забито передвигающимися людьми, но что ему до того? Он ехал к невесте, а потом к дорогой бабушке и семье. Выйдя в город, Владыкин подумал: «Ведь есть же где-то и „свои“, но как найти?» Помолившись Господу, Павел пошел с уверенностью, изучая каждого прохожего, ожидая, что Бог пошлет ему желаемое навстречу. По дороге он увидел православный храм. Жажда услышать и увидеть, что-либо напоминающее о Боге, побудила его зайти туда. Он рассуждал: «Ведь здесь же люди молятся и некоторые — от искреннего сердца».

Войдя внутрь, он увидел небольшую толпу, среди которых выделялись три молодых пары; шло венчание. Павел отошел в сторонку и, склонив колени, долго прилежно молился, забыв об окружающем. По окончании молитвы он заметил, что многие со вниманием и удивлением глядели на него. Воспользовавшись этим, Павел подошел и спросил, не знает ли кто, где живет кто-либо из евангельских баптистов. Ему ответили, что дом молитвы находится на улице Журинской, но днем он там никого не застанет. Тогда к Владыкину подошел подросток и изъявил желание проводить его к своей соседке, которая, по его словам, была баптисткой. Так, спустя одиннадцать лет, Павел перешагнул порог незнакомого ему дома и, увидев женщину, окруженную детьми, с трепетом в душе произнес: «Мир вам!»

С открытой душой и радостным взором хозяйка ответила на его приветствие, вопросительно ожидая дальнейших объяснений. Павел в нескольких словах рассказал о себе, что он с Крайнего Севера, где многие годы пробыл в страданиях за свидетельство Иисусово. Этого было достаточно, чтобы хозяюшка, с восторгом, вторично поприветствовала брата и, предприняв кое-какие хозяйственные приготовления, побежала пригласить своих по вере, из живущих по соседству. Через час в комнате собралось еще шесть человек из молодых и пожилых сестер. Дух Святой так коснулся сердец всех присутствующих и самого Павла, что все, в неописуемом восторге, слушая молодого гостя, умилялись и просидели до вечера. Юноша, впервые проповедуя, почувствовал, как Господь исполнял его силой и мудростью. Это была его первая проповедь, которую он сам посчитал, особой. После молитвы условились сделать перерыв, а позднее собралось на это место почти в два раза больше людей. Из беседы стало известно, что в доме молитвы собрание очень многолюдное, но детей вообще не допускают, не разрешают молодежи декламаций, проповедовать приезжим гостям, молиться за узников, петь многое из старых гимнов. Пресвитером общины поставлен недавно, досрочно освобожденный из заключения, брат Филипп Григорьевич Патковский, а помощником его Артур Осипович Мицкевич. В общине многие видят отступление, а поэтому, кроме собрания, отдельные группы верующих, в том числе молодежь, собираются в удобное им, свободное время по домам. Среди верующих заметно возмущение.

Владыкин был очень удивлен, услышав об этом неслыханном явлении, ничего подобного раньше (в своих общинах) он не знал. Для него понятие об общине — это что-то близкое, родное, святое, связанное с той дорогой любовью, память о которой в нем сохранилась с детских лет. Вечером, на следующий день, когда его привели в собрание, он действительно почувствовал себя очень неловко; несмотря на то, что в собрании он уже не был семнадцать лет, сердце не получило никакого утешения. Пение было очень знакомое, волнующее, поистине родное, но проповеди сухие, безжизненные, молитв очень мало — и какие-то не свои, как он выразился о них. Мучительно волновал душу один вопрос: чего, во всем этом, не хватает? С воплем, он вопросил об этом Господа и тут же получил ответ — огня.

Во время молитвы Павел почувствовал побуждение молиться: Он благодарил Бога за пережитые скорби, славил Господа за милость, молясь о гонимом братстве, об оставшихся на Севере друзьях, о скором пришествии и о готовности к Его встрече. Молитвенный поток, разгораясь, захватил многие сердца, полились слезы.