Том 3. Супрематизм. Мир как беспредметность

Осмысливая проявления, <у человека> возникают бесконечные различия и отношения проявлений; получаем мир проявлений со всевозможными восхождениями различий и последствиями. Отсюда возможны подразделения моментов органического осмысленного действия и его градация животного <и> человеческого разума, цели, смысла и проч. Таким образом, борются два представления <за> «подлинность», не являясь сами подлинностями, так или иначе признают в себе «что», но <не> «ничто», беспредметность.

«Что?» для человека стало жизнью, а все «целеполезные практические» проявления — подсобные средства познанного для новых познаний. Познанное «что» как органическое или механическое служит для его осмысленных целей дальнейшего <достижения>, но самое осознание органического или механического — простое сочинение представления, находящегося в плену «что?». Само же представление — «ничто», оно не подлинность. Живописец, находясь в том же плену предметного представления «что», перенося его в холст, освобождается в «ничто»; если его представление объемно-пространственно, то, реализуя его в холсте, — превращает в плоскость.

Живописец не осознает, что предметное представление лишилось своего физического смысла в холсте как новом реальном бытии, и <в> это<м> его неизбежность. Также полагаю, что и для всего остального проявления физическое будущее будет тем же; представление никогда не может быть физическим — оно не подлинность, буде в холсте или скульптуре.

Живописец полагал, что воспроизведенный предмет является той же утилитарною практическою вещью, в которой или через которую он сможет построить свое художественное познание в природе. Так что и в этом случае живописец, как и другой <человек>, видит природу и предмет как практическое средство художественного познания, и все познанное <им> служит орудием для дальнейшего <познания>. Но так как в практическом-техническом и практическом-художественном все основывается на познании представляемого неподлинного, то в обоих случаях не существует достижений подлинных явлений; то, что познаю, остается неизвестным <и> практично, и художественно.

Таким образом, не имеется физического начала нигде. Даже построенная машина не может быть явлением физичным, ибо она бессильна преодолевать представления, она лишь постольку физично условна, поскольку существует относительность, поскольку всё это будет <слв. нрзбр.>, постольку нельзя говорить о действительности физического начала.

Новое Искусство в беспредметной стихии отрицает предмет как физическую единицу, как средство действия живописца, скульптора, театра, поэзии, музыки, и признает беспредметный строй. Сущность человека и здесь не в предметной практической природе, а в беспредметности. Искусство указует в своей мысли освобождение человека от предметного познания — что такого познания не может быть, так как не существует единицы; <Искусство> ставит природу вне предмета, или перестает ее познавать, оно как подлинность вне представлений, свободно в ответах от «что?» мысли представлений и вытекающих последствий.

Одним из последствий является представление о весе или силе. 8 весе и силе представляема и познаваема природа, вес называют еще и материалом. В представлении возникает практичность, целеполезность весовых проявлений или материалов. Распределение, целеполезные практические проявления творят вещи (Искусство вне предмета практической вещи).

Практические вещи понимаются общежитием удобствами техническими, но в них нужно искать иного смысла — необходимость удобства.

Откуда появилось «удобство»? В природе нет удобного и неудобного, удобство и неудобство в весовом распределении; в живописной поверхности не существует веса, не существует <его> и в природе, в этом их подлинность. Отсюда в них не существует удобства или неудобства. Речь о технических удобствах <идет> там, <где> существует вес (мир как представление веса, мир как постройка). Представление не может быть беспредметным, оно всегда предметно, <оно> представляет природу как предмет исследования — частицу несуществующую уже тем самым выводит из системы безвесия в вес, беспредметное делает видным предметом.

Чтобы представить себе подлинность веса части машины, необходимо часть вывести из системы, лишить ее безвесия и обратить в вес. Каждая весомая часть в системе теряет свой вес, распределившись на многие центры, — таким образом вагон передвигается легко одним человеком, его тяжесть распределена в системе беспредметной сути. Когда же он разрушен, то каждая частица принимает вес, с которым человек не может справиться (как бы он <мог, если бы вес частицы> был в системе).

Что же нужно разуметь в удобстве? Я полагаю, что удобство возникает от потребности распределить вес представления, лежащий на человеке. Вечное представление как вес вечно размещается человеком так, чтобы его тяжесть в размещении не мешала его телу; отсюда и все практические соображения предметного. Смысл практичного — обезвесить, уничтожить вес. Подлинная суть техники — в этом искомо<м> удобстве.