Том 3. Супрематизм. Мир как беспредметность

Экономический план не может быть беспредметным, как только предметным. Художник и живописец или вообще Искусство могут быть и не быть, это зависит от того, входят ли их ценности в новый экономический план (тоже и Религия). Таким образом, художник «связан» и зависит от последних условий экономического практического мировоззрения и <миро>здания, но развязан в своей свободе действия, в своем художественном мировоззрении. А «связь» и «раз-вязь» имеют весьма существенные различия, хотя сущность их одна, <понятия> «связать» стихию или «развязать» имеют в себе истину — «единство», т. е. мир, где все существо<ва>вшие различия соединились и стали связаны, едины.

Возможно, что предметная практическая «связь» различий имеет ту же основу в своем существе, что и внеразличная беспредметность — предмет возникает тогда, когда наступает связь различий в идею, в целое, где они должны потерять себя как различия в «связи». Для «связи» столяр затачивает ножи, чтобы сострогать все бугры, мешающие соединению двух поверхностей. Слесарь, инженер, изобретатель, плотник, каменщик и все предметное практичное стремится достигнуть последнего; все же достигают видимости явлений практического мировоззрения, но никогда здания, ибо оно только видимость слитности.

Дальше <если> развивать мысль, возможно прийти и к другому суждению. Именно, что если сознание осознало, что достижения единства целостности в сборности различий, то возможно достигнуть его не через связь множества различий, а развязать их.

Обе попытки достигнуть идеи целого единого абсурдны, ничто нельзя в мире <ни> связать, ни развязать, ибо он никогда не был связан и развязан, «мир» как беспредметность не связуем и не развязуем, не имеет таковых различий, ни единства, ни неединства.

Последнее возможно видеть в живописном доказательстве, <в том,> что на <живописной> поверхности не существует ни одной формы. Формы деформируются в представлении, но осязать их никогда нельзя, они не существуют и в представлении на живописной поверхности. И ничто нельзя в ней развязать, не существует форм. Следовательно, всякая связь и развязь простое недомыслие и призрак, который пытаемся реализовать, материализовать, призрак, творящийся в представлении как <слв. нрзбр.> видимость реального, в действительности не существующая фактически. Благодаря ложному материализированному реализму возникает действие с основой достижения единства через связь различий, и <оно> вынуждено прибегнуть к культивированию средств. Отсюда культура со всеми своими средствами, связывая и развязывая несвязуемое и развязуемое начало, тоже ложь.

Для этого в культурных Государствах ученые изобретают массу орудий для убийств и чистую {воду} смешивают с кровью, поступают с людьми как <с> материалом, взбивая его во имя «идеи» блага и той же культуры. В погоне за материализацией призрака «идеи» возникают лучшие учения и лучшие идеи, но они всегда попадают в руки убийц.

Мир неделим, ибо в нем — равное естество, неделимость как ничто. Предметность, делимость — как ложь, пытающаяся соединить в неделимое целое не существующее в естестве начало. Мир неделим, ибо в нем всё равно и не разделяемо ничто.

Целое — ее <культуры> цель. Цель же всегда в будущем, в неизвестном, что пытается [предметность] достигнуть, призывая все законы и науку. Последние же доказуют одно — что все доказанное в прошлом ложно. Экономическое достижение наглядно доказует сегодняшнюю негодность практического реализма предметов прошлого строя. Перед нами история материализма как цепь или ожерелье негодных опытов. Будущее — только последующие кольца тех же недомыслов. Исторический материализм только наглядный образец человеческих недомыслов, которые <человечество> думает исправить в будущем, из будущего несет собой кольцо недомыслия. Таким образом, и будущее как историческое материальное равно прошлому. Можно смело построить будущую историю — так недомысел будущего, как <и> прошлого, равно аннулирует друг друга.

Перед историческим материализмом нет ни будущего, ни прошлого, как только <один> недомысел вне прошлого и будущего, в особенности когда ставится перед историческим материализмом культура производства вещей, когда идет забота о совершенстве, ибо в нем полагается обресть благо. Отказ от исторического материализма необходим, как необходимо было отказаться в Искусстве от предметов.

Живопись доказует, что в ее беспредметной поверхности дней не существует. Она — действие вне временных различий. Все живописные опыты приносят всегда одну и ту же истину беспредметного существования на поверхности явлений. Предметность, достигая целостного через исторический материализм, полагает войти в беспредметное единое неделимое равенство идей. Но трудно войти в беспредметный куб, не прорубив в нем двери, сделав же это, — куб как целое не будет кубом. Прорубает двери и «окна» только культура, ищет входа в беспредметный куб и войти не может, не разрушая; разрушив же, лишается того, во что должна войти.