Том 3. Стихотворения

Атлантида потонула,
Тайно спрятала концы.
Только рыбы в час разгула
Заплывут в ее дворцы.

Проплывают изумленно
В залах призрачных палат.
Рыбий шабаш водят сонно
И спешат к себе назад.

Лишь светящееся чудо,
Рыба черный солнцестрел,
От сестер своих оттуда
В вышний ринется предел.

Это странное созданье
Хочет с дна морей донесть
Сокровенное преданье,
Об атлантах спящих весть.

Но как только в зыби внидетс
В чуде – чуда больше нет,
Чуть верховный мир увидит,
Гаснет водный самоцвет.

Выплывает диво-рыба,
В ней мертвеет бирюза,
Тело – странного изгиба,
Тусклы мертвые глаза.

И когда такое чудо
В море выловит рыбак,
Он в руке горенье зуда
Будет знать как вещий знак.

И до смерти будет сказку
Малым детям возвещать,
Чтобы ведали опаску,
Видя красную печать.

Детям – смех, ему – обида.
Так в сто лет бывает раз.
Ибо хочет Атлантида
Быть сокрытою от нас.

2

Я долго строил башню Вавилона.
Воздвиг ее, как бы маяк морской.
Один в ночах, по свиткам небосклона,
Прочел строку за светлою строкой.

Мне Зодиак явил сплетенье смысла,
Что скрыт от спящих, там внизу, людей.
Алмазные внеся в таблицы числа,
Я магом был, звезда меж звезд, Халдей.

Упился тайной, властвуя царями,
Народы на народы посылал.
И были царства мне в ночах кострами,
И выпил я пурпуровый фиал.

Когда же царь один хотел быть выше,
Нем я, кем все держалися цари,
Почаровал с высот я в лунной нише,
И царь надменный умер до зари.

Другой же, не поняв, что перемена
Властей – в уме того, кто звездочет,
Возмнил себя скотом, и ел он сено,
А я смотрел, как Млечный Путь течет.

Но вот, но вот, хоть всех я был сильнее
И тайну тайн качал в моих ночах,
Не полюбила вещего Халдея
Истар земли с вселенною в очах.

И, как горит блестящая денница
Не солнцу, а себе или луне,
Как к белой птице белая льнет птица,
Лишь труп ее был чарой предан мне.

Под месяцем, ущербно-наклоненным
И заострившим в смертный бой рога,
С отчаяньем, с восторгом исступленным,
Я внял, что Вечность бьется в берега.

Но я-то был бездонный и безбрежный,
Лишь Я ночное было мой закон, –
И я ласкал тот труп немой и нежный,
И, взяв свое, я проклял Вавилон.

Я произвел смешение языков,
Людей внизу в зверей я превратил,
И пала башня в слитном гуле кликов,
И падал в вышнем небе дождь светил.

Мой Вавилон, с висячими садами,
Мой Вавилон, в венце блестящих звезд,
Несытый, хоть пресыщенный страстями, –
Ты пал, – река бежит, – но сорван мост.

3