Том 3. Стихотворения

Есть странные люди, безумные люди,
Что живут лишь в стремленьи одном,
В вековом они кружатся, в призрачном чуде,
Под негасимым огнем.

Над ними, под ними проходят планеты,
Сжигаются солнца со свитою лун,
Но эти безумные – ветром одеты,
Их носит, бросает бурун.

Не пьют, не едят. В том какая причина?
Кто знает? Причинен ли в полночь наш бред?
Под ветром летят, как летит паутина,
А смерти им нет.

Долины сна

Пойду в долины сна,
Там вкось растут цветы,
Там падает Луна
С бездонной высоты.

Вкось падает она,
И все не упадет
В глухих долинах сна
Густой дурман цветет.

И странная струна
Играет без смычков
Мой ум – в долинах сна,
Средь волн без берегов.

Тень (загадка)

Ходит без ног,
Цепко без рук,
Уста без речи.
Придет на порог,
Предвестником мук
Таинственной встречи.

И взором слепым
Глядит без глаз,
Души не покинет.
Густеет как дым,
И светлый наш час
Темнеет, стынет.

Ползет без ног,
Хватает без рук,
Говорит без речи.
И доныне не мог
Ум с лукавством наук
Избежать этой встречи.

Над вечною страницей

1

Супруг несчетных инокинь,
Любовник грезы воспаленной,
Оазис внутренних пустынь,
Твой образ дивен, взор твой синь,
Ты свет и жизнь души смущенной.

Но если именем твоим
Тереза умеряла стоны,
То им же обратили в дым
Народы с прошлым вековым,
Людей убили миллионы.

О, кто же, кто ты, зыбкий дух?
Благословитель, или мститель?
Скажи мне ясно, молви вслух.
Иль свод небесный вовсе глух?
Спаси меня! Ведь ты – Спаситель!

2

Многоликий, ты мне страшен,
Я тебя не понимаю.
Ты идешь вдоль серых пашен
К ускользающему Раю.

Ты ведешь по переходам,
Где уж нет нам Ариадны.
Ты как свет встаешь под сводом,
Где в Июле дни прохладны.

Ты звенишь в тюрьме жестокой
Монастырскими ключами.
Ты горишь, и ты высокий,
Ты горишь звездой над нами.

Но в то время как сгорает
Узник дней, тобой зажженный, –
И тюремщик повторяет
То же имя, в жизни сонной.

Но в то время как свечами
Пред тобою тают души, –
Ты вбиваешь с палачами
Гвозди в сердце, в очи, в уши.

И не видят, и не слышат,
И не чувствуют – с тобою,
Кровью смотрят, кровью дышат,
Кровь зовут своей судьбою.

И схватив – как две собаки
Кость хватают разъяренно –
Крест схватив в глубоком мраке,
Два врага скользят уклонно.

И твоей облитый кровью,
Крест дрожит, как коромысло,
К Свету-Слову, и к присловью,
Липнет чудище, повисло.

Разлохматилось кошмаром,
Два врага бессменно разны,
Старый мир остался старым,
Только новы в нем соблазны.

Только крючья пыток новы,
Свежи красные разрывы.
Кто же, кто же ты, Суровый?
Кто ты, Нежный, кротче ивы?

3