Том 3. Рассказы 1896-1899

У него есть причины рекомендовать именно этого торговца, ибо именно этот заключил с ним условие, по силе которого с каждого рубля, взятого торговцем с доставленного ему покупателя, обкусанный жизнью человек получает в свою пользу три или пять копеек.

— Василий Степанович! Вот госпожа желает купить самого лучшего мяса…

Затем он поведёт госпожу к возу с картофелем. Фирма, торгующая сим злаком, дает ему премию по копейке с проданной меры…

— Как же я возьму картофель? — осведомляется покупательница.

— А он даст вам мешок… я донесу вам в мешке и возвращу его назад…

— Да я было хотела извозчика нанять…

— Сударыня! я с вас дешевле извозчика возьму…

— Только тово… — говорит торговец картофелем. — Ты, Володька, мешок-то в самом деле принеси…

— Ну вот ещё!

— Да… а не как прошлый раз — унёс мешок и штаны себе сшил из него…

— Стоит вспоминать…

Госпожа слушает разговор и улыбается. Этот Володька, принуждённый шить себе штаны из чужих мешков, возбуждает в ней и опасение за целость покупок, и сострадание к нему.

И в глубине души она уже решает дать ему целый пятак, когда он отнесёт её покупки с Новой площади в Ковалиху…

— Сударыня! А потрохов парочку вы не желаете купить? — говорит Володька, болтая в воздухе потрохами, неизвестно откуда появившимися в его руках. По тому, как зорко он смотрит по сторонам и как держит потроха, сударыня догадывается о тайне появления потрохов. Ей это неприятно, и сострадание к человеку погибает в ней пред силой опасения, внушаемого им.

— Нет, не надо, — сухо говорит она.

— А я бы за пятнадцать копеек…

— Гривенник! — объявляет барыня. В принципе она против покупки краденого, но если так дёшево?

— А двенадцать копеек, сударыня, не дадите?

— Гривенник?

Она торгуется только потому, что не хочет поощрять дурных наклонностей этого человека; ей кажется, что, продав потроха так дёшево, он не будет красть в другой раз.

— Извольте! — говорит он. — Вот я их тут в корзиночку помещу… А свёклу вы не купите у меня?

Свёкла у него за пазухой. Барыня начинает подозревать, что там сложено ещё много кое-каких пищевых продуктов. Ей становится положительно противно смотреть на этого человека, вследствие чего она даёт ему за свёклу с прибавлением четырёх деревянных ложек — только семишник.

Затем, купив всё, что ей было нужно, она обвешивает коммерсанта с ног до головы кульками и узлами и, пропустив его вперед себя, идёт домой. А Володька, согнувшись в три погибели, быстро шагает по тротуару, верный своему намерению доставить барыне покупки дешевле извозчика, и по дороге мечтает о премиях, причитающихся к получению с знакомых ему фирм… и о прочем, более выгодном и для него и для его личных покупателей…

II

Герой

В толпе покупателей ходил старик с лицом бульдога. Брови у него нахмурены сурово, но глаза смотрят просительно и скорбно. Тёмная кожа отвислых щёк покрыта серебристой щетиной. Он одет в солдатскую шинель, на груди его георгиевский крест и несколько медалей. Левая нога заменена тяжёлой и неуклюжей деревяшкой, которая, глубоко вонзаясь в снег, оставляет в нём круглые ямки…

Постоянные торговцы на базаре при виде этой серой, качающейся фигуры отвёртываются в стороны от неё, и лица их выражают опасение, недовольство, скуку. Старик идёт мимо них, туда, где стоят воза приезжих крестьян, и там, остановясь у воза, тоном важного покупателя спрашивает:

— Хорошие гуси?

— Первый сорт! Извольте взглянуть… один жир!

Старый солдат взвешивает на руке птицу, внимательно рассматривает, щупает, нюхает… и вдруг говорит продавцу:

— А вот в Болгарии гуси — эт-то животные! Как свиньи….

— Где, говорите?

— В Болгарии… за Балканскими горами… Русско-турецкая война там была… Его превосходительство генерал Скобелев вёл…

— Та-ак… слыхали… — говорит продавец. — Ну, и это тоже птица ха-арошая…

— Крест видишь? — тычет солдат рукой в свою грудь. — Сам повесил мне.

Лицо солдата вздрагивает, глаза блестят, и он молодецки сдвигает свою истрёпанную фуражку набекрень.

— «Ундер-цер Мигунов, урра!» И своей рукой…

— Позволь-ка гуська-то, служивый… — равнодушным голосом говорит продавец. Он понял, что пред ним не покупатель, и ищет в толпе глазами то, что ему нужно, не обращая внимания на солдата, воодушевление которого всё растёт.

— Ротный Шванвич — тоже… «Мигунов, говорит, орёл ты…» И поцеловал…

— Не стой тут, служивый… отойди к сторонке… покупателю мешаешь, — предлагает торговец гусями, отстраняя рукой солдата от своего воза.