Том 3. От конца правления Мстислава Торопецкого до княжения Димитрия Иоанновича Донского, 1228-1389 гг.

Мы видели, каковы были отношения старшего князя к младшим; видели, что старший, если он был только названным, а не настоящим отцом для младших, распоряжался обыкновенно с ведома, совета и по договору с последними, отсюда понятно, что когда князь избавлялся от родичей, становился единовластителем, то вместе он делался чрез это и самовластителем в стране; вот почему слово «самовластец» в летописи употребляется в значении «единовластец»; так, сказано про Ярослава I, что по смерти брата своего Мстислава он стал самовластец в Русской земле. Для означения высшей власти, также из большей учтивости и усердия относительно князей употреблялись слова: «царь, царский»; так, Юрий Долгорукий говорит племяннику Изяславу: «Дай мне посадить сына в Переяславле, а ты сиди, царствуя в Киеве», т. е. «а ты владей Киевом спокойно, независимо, безопасно, не боясь никого и не подчиняясь никому». Говоря об епископе Феодоре, летописец прибавляет, что бог спас людей своих рукою крепкою, мышцею высокою, рукою благочестивою, царскою правдивого, благоверного князя Андрея. Когда после Рутского сражения воины Изяславовы, нашедши своего князя в живых, изъявили необыкновенную радость, то летописец говорит, что они величали Изяслава как царя. Даниил Заточник пишет к Юрию Долгорукому: «Помилуй меня, сын великого царя Владимира». Жена смоленского князя Романа причитает над гробом его: «Царь мой благий, кроткий, смиренный!» Употребляются выражения: «самодержец» и греческое «кир». В изустных обращениях к князьям употреблялось слово «господин» или чаще просто «князь», иногда то и другое вместе.

При спорности прав, при неопределенности отношений новый старший князь иногда нуждался в признании и родичей, и горожан, и пограничного варварского народонаселения от них ото всех приходили к нему послы с зовом идти на стол. Первым знаком признания князя владеющим в известной волости было посажение его на столе; этот обряд считался необходимым, без него князь не был вполне князем и потому к выражению «вокняжился» прибавляется: «и сел на столе». Это посажение происходило в главной городской церкви, в Киеве и Новгороде у св. Софии. Для указания того, что князь садился на стол по законному преемству, принадлежит к роду княжескому и не изгой в этом роде, употреблялось выражение: «сел на столе отца и деда». Признание князя сопровождалось присягою, целованием креста: «Ты наш князь!» – говорили присягавшие. Когда родовое право князя было спорное, когда его признанию предшествовало какое-нибудь особенное обстоятельство, изменить или поддержать которое считалось нужным, то являлся ряд, уговор; так, видим уговор о тиунах с Ольговичами, Игорем и Святославом по смерти старшего брата их Всеволода. По смерти Изяслава Мстиславича брат его Ростислав был посажен в Киеве с уговором, чтоб почитал дядю своего Вячеслава как отца; ряд и целование креста назывались утверждением. Ряды по тогдашним отношениям бывали троякие: с братьею, дружиною, горожанами.

Князь и в описываемый период времени, как прежде, заботился о строе земском, о ратях и об уставе земском. Он сносился с иностранными государями, отправлял и принимал послов, вел войну и заключал мир. О походе иногда сам князь объявлял народу на вече; мы видели, как во время усобицы Изяслава Мстиславича с дядею Юрием киевляне сначала не могли решиться поднять рук на сына Мономахова, старшего в племени, после чего Изяслав должен был ограничиться одними охотниками, людьми себе преданными; в Новгороде замечаем такие же явления; вообще народонаселение очень неохотно брало участие в княжеских усобицах. Князья обыкновенно сами предводительствовали войском, редко посылали его с воеводами; кроме личной отваги, собственной охоты к бою, мы видели и другую причину тому: без князя полки бились вяло, боярина не все слушались, тогда как значение воеводы тесно соединялось со значением князя. Старшему, большому князю считалось неприличным предводительствовать малым отрядом; так, однажды берендеи схватили за повод коня у киевского князя Глеба Юрьевича и сказали ему: «Князь, не езди; тебе прилично ездить в большом полку, когда соберешься с братьею, а теперь пошли кого-нибудь другого из братьи». Для молодых князей считалось почетом ездить с передовым полком, потому что для этого требовалась особенная отвага. Право рядить полки перед битвою принадлежало старшему в войске князю, и сохранялось еще предание, что добрый князь должен первый начинать битву; в старину маленького Святослава первого заставили бросить копье в древлян, в описываемое время Изяслав Мстиславич и Андрей Боголюбский первые въезжали в неприятельские полки.