Том 3. Над Неманом

— Ну, не мешайте нам! Вам еще в куклы играть нужно, а не гостиные устраивать!

Девочки устремились в угол, где сидел Витольд, до сих пор не принимавший никакого участия в разговоре.

— Может быть, Леоня, тебе нужен мозаичный пол и фрески на потолке? — вдруг нарушил он свое молчание.

Леоня, не заметив гневной иронии брата, причмокнула бледными губками, как будто попробовав что-то лакомое.

— Отчего же? Это очень красиво… я видела.

И она с неподдельным восторгом, с искрящимися глазами начала описывать кузинам все чудеса, которые видела в столице. Но кузины еще и не то видали у своей двоюродной бабки, которая и сосватала их сестру своему родственнику, полуразорившемуся графчику. О нем в настоящее время и рассказывал пан Дажецкий своему шурину.

— Вы понимаете, что, выдавая дочь замуж в такой дом, я не могу не сделать ей приличного приданого. Деньги, которые я рассчитываю получить от вас, назначаются именно на это приданое.

— Может быть, в этом году вы ограничились бы половиной этой суммы?.. Несколько тысяч я могу при величайших усилиях добыть, но все, сразу…

Он стукнул себя по лбу так оглушительно, словно в гостиной кто-то хлопнул бичом. Тонкие губы Дажецкого брезгливо дрогнули, но он продолжал с прежним хладнокровием:

— Невозможно, любезный пан Бенедикт, невозможно. Кроме приданого дочери, мне предстоят и еще кое-какие издержки, а вы сами знаете, что времена теперь тяжелые… именно весьма тяжелые.

— Чтоб чорт побрал эти времена! — разразился Бенедикт, изнемогавший под тяжестью своей роли, но тотчас воздержался и любезно прибавил: — Но вы-то едва ли можете жаловаться.

— Кто знает? — загадочно улыбаясь и меланхолически посматривая в потолок, начал Дажецкий.

Разговор их прервался. На этот раз снова помехой оказались три девочки. Они загородили им дорогу и, ступая на цыпочках впереди них, все три подняли глаза на Корчинского и хором защебетали:

— Папа, милый! Дядя! У нас замечательная, чудесная мысль!

— Прекрасная мысль! — зазвенел голосок Леони. — Нужно достать четыре статуи, но непременно четыре: две мы поставим между окнами, а две по углам гостиной!..

— Теперь модно убирать гостиные статуями…

— У нас в пансионе везде статуи, правда, гипсовые, но это ничего не значит… Все равно, это так украшает гостиную… Папочка, милый, золотой, пожалуйста, купи нам в гостиную четыре статуи, хоть гипсовые…

Очнувшись, наконец, от ошеломляющего впечатления, вызванного требованием Дажецкого, Бенедикт крикнул:

— Да ты с ума сошла, что ли? Сейчас же уходи отсюда и не мешай мне разговаривать!

Снова, подавляя обиду смехом, они бросились в угол гостиной, и снова Витольд, нахмурив брови, взглянул на сестру горящими от гнева глазами.

— Ты бы еще попросила отца, чтобы он привез тебе в Корчин королевский дворец!

Между тем Дажецкий, глядя вслед убегающим дочерям, говорил, снисходительно улыбаясь:

— Веселая, привольная, розовая юность, счастливый возраст, исполненный мечтаний!..

А потом сразу вернулся к последнему слову прерванного разговора.

— Кто знает? — загадочно улыбаясь и меланхолически посматривая в потолок, начал Дажецкий. — Кто с уверенностью может сказать, что к тому человеку судьба относится снисходительно, а к этому сурово? Я не жалуюсь, — о, нет! В сравнении с другими, я нахожусь в очень выгодном материальном положении, в очень выгодном. Только мой бюджет за последнее время несколько поколебался.

При этих словах в полуопущенных глазах Корчинского мелькнул нередко вспыхивавший в них умный, чуть насмешливый огонек, но тотчас исчез, погашенный тенью тревоги.

— В прошлом году нам пришлось расширить наш дом, обновить немного… жене захотелось устроить маленький зимний сад, в который можно было бы выходить прямо из столовой, дочерям нужно было заново отделать их комнаты. И я тоже в свою очередь позволил себе безумное излишество… да, сознаюсь, безумное излишество, — повез их всех за границу. Путешествие стоило недешево, но, по совести, я не мог отказать в нем семье, — ведь это настоятельная потребность для всякого развитого человека. Словом, в последние годы, то есть с тех пор как мои старшие дочери выросли, я тратил, пожалуй, слишком много, да, слишком много, и потому мой бюджет несколько поколебался…

Корчинский еле сдерживался от волнения.

— Что касается меня, — сказал он, — то я убежден, что эти зимние сады, эти заграничные вояжи — вовсе не нужны.