Том 3. Басни, стихотворения, письма

Смешить безрассудно^* — дар подлыя души.

И я думал, что нашему превосходительству для театра угодна опера, где можно и смеяться, и чувствовать, — я же писал не комическую, но героическую оперу: образ писания, который и в драмах и в музыкальных творениях от публики принимается, чему свидетельствует опера «Французский дезертер» и многие другие драмы Мольера, Мерсьера^* и Бомарше.

Но что до сего, основанного на правилах театра, действия, когда хотят американцы сжечь пойманного мужика, то оно не совершенно трагическое, но сделанное для умножения страха комическому лицу, которое выдумывает разные смешные средства, чтоб себя избавить, и которого с его барином, по просьбе своей любовницы, сами американцы отпускают.

Если это — трагическое действие, то и то — не менее трагическое, когда в «Скапиновых обманах» барин хочет заколоть слугу в своем гневе, ибо, разбирая подробно, зарезать человека не есть слишком смешное дело: а потом и то уже будет жалко в комедии «Лекарь поневоле»^*, когда бедного Сганареля зачнут бить палками ибо, ваше превосходительство, я думаю, согласитесь, что бить палками человека также не смешно; и по этому положению Мольер был весьма худой комик, однако ж желал бы я знать, отчего и ныне с удовольствием смотрят его комедии?.. Итак, я полагаю, что на театре обстоятельства трагические или комические бывают по тому такими почитаемы, каким образом они описываются авторам, и какой характер в них действует, а не по своему содержанию, чему есть и доказательство: в <«Сиде»>у г. Корнелия <граф Гормас> дает <Дон-Диегу> пощечину, и никто этому не смеется, но все сожалеют, что гордость одного старика стала причиною разрыва двух нежных любовников и других плачевных следствий; в <«Игроке» Реньярда^* слуге дают также пощечину, однако же никто о том не плачет, но все смеются; в «Дезертере» <Монтосьеля> бьют палками, и все тому сострадают, а в «Скапиновых обманах» старика в мешке также бьют палками, и все тому смеются. И множество других примеров могли бы сыскаться, если бы не опасался я утрудить повторениями оных ваше превосходительство, ибо я твердо верю, что вы, как директор, сами подробно знаете историю и правила театра.

Что же касается до того, как ваше превосходительство изволили сказать о приношении в жертву европейцев, чтобы оным действием не возмутить некоторых в публике, то мое мнение на то, что в семье не без урода; конечно, в публике могут быть зрители, которым всякое действие кажется навыворот, но таким ничем уже угодить не можно, и лучше стараться угождать прямым знатокам, нежели людям, которые для того только почитают себя знатоками, что ездят всякий день в театр раскланяться со своими знакомыми. Пусть бранится глупый, ваше превосходительство, такая брань, как дым, исчезает:

Достойной похвалы^* невежа не умалит,
А то не похвала, когда невежа хвалит.

Однако, несмотря на сие, я сделал, по предложению вашему, сию перемену в моей опере так же, как и некоторые другие, назначенные вашим превосходительством, и после сего вторично представил вам мою оперу, и, спустя несколько месяцев, осмелился утруждать вас моею просьбою о втором приговоре, который был в том, чтобы я взял назад мою оперу. И за сим ответом имел я честь ходить к вашему превосходительству шесть месяцев, время, в которое бы могла моя опера давно итти на других театрах; но я и сей знак вашего гнева сносил, как человек, который имеет всем защищением своим одну свою невинность.

Однакож еще не осмеливался я подумать, чтобы я был, а не сочинения мои причиною вашего гнева, и для того имел честь быть у вас, доложил я вам, не угодно ли вам будет принять на театр комедию мою «Проказники», которая уже у вас некогда была, и вы мне дозволили ее напечатать, когда я находился под вашим начальством; а как вы мне сказали, что вы не помните сей комедии, и я вам донес, что она написана на рогоносца, на которую столько вооружался г. Княжнин, то вы мне изволили отвечать, что вы не приемлете личности.

Позвольте сей ответ, ваше превосходительство, приписать вашему ко мне неблаговолению, ибо я не думаю, чтобы вы подлинно почитали личностию комедию на дурные нравы и захотели бы обидеть г. Княжнина, нашедши в его доме что-нибудь сходное с пороками, которые изобразил я в своей комедии.