Том 3

Получил ты повесть одного ташкентца Вильяма Александрова «Годы детства»? Читал ее? Я послал ее на твое имя уже давненько. Напиши мне свое мнение о ней и какое решение принято. Очень тебя прошу прочесть повесть. Я ведь в меру сил старался и стараюсь привлечь к нашему журналу новых стоящих авторов, но для большего успеха в этих стараниях мне было бы полезно получать ответы на мои представления.

Здоровьем пока похвалиться не могу. Ограниченно годен. И даже — очень ограниченно. Самое большее, что разрешают врачи, — выходы из дому на прогулку на час-два, не дальше как на сто метров взад-вперед. «Далека ты, путь-дорога, от сортира до порога». А в случае нарушений — грозятся упечь обратно в больницу. Чертова жизнь! Ни о каких поездках, конечно, пока и речи быть не может. Но все же как будто чуточку лучше себя чувствую.

По причине нездоровья не поехал и в Челябинск на выездной секретариат Союза писателей РСФСР по очерку. Алексеев приглашал. Ответил ему, что не ездок пока никуда. И кажется, ничего не потерял, что не поехал. Читал в «Литературной России» доклад Ильи Котенко, сводящий очерк чуть ли не к газетному репортажу-однодневке. Это и понятно, почему Котенко сводит очерк к репортажу, — сам-то выше обычного газетного очерка никогда не поднимался. Если весь этот выездной курултай пройдет на уровне доклада Котенко, то на кой его было и затевать?

Что ж ты ничего не пишешь о своем спектакле у Плучека? Я узнаю о нем окольными путями из писем москвичей: куча восторгов! Ну и как? Как идет публика? Как принимает? Почему никакой черт не даст рецензии на спектакль? Даже «Литературка» молчит.

Как твое здоровье после лечения в Барвихе? Основательно вылечили тебя там или продолжение следует?

Черниченко сдал свои подсобные промыслы или еще пишет?

Г. И. Марьяновскому

IV 1966

Дорогой Григорий Иосифович!

Прочитал в «Звезде Востока» № 3 Вашу статью о моем «Избранном», вышедшем в издательстве «Ташкент». Большое спасибо. Меня очень порадовало Ваше глубокое понимание всего, что мне хотелось сказать этой книгой.

Многие критики, писавшие о моих вещах, делали упор почему-то на агротехнику и всякие организационные вопросы колхозного строительства — будто это главное в моих книгах. И я в их статьях выгляжу поэтому каким-то ярым пропагандистом передовой агрономии, только и всего. Но, ей-богу же, я этим не грешен. Не пропагандировал ни торфоперегнойные горшочки, ни кукурузу, ни квадратно-гнездовой сев, ни «елочки». Если и пропагандировал когда-либо что-либо, то только в очерках о Терентии Семеновиче Мальцеве — и то его творческие принципы главным образом, а не шаблонное перенесение повсеместно мальцевской системы земледелия.

Очень возмущает меня, когда критики приписывают моим книгам то, чего в них нет, и не видят или не хотят видеть того, что в них есть. Ведь критические статьи формируют и отношение читателей к тем или иным книгам. А вот Ваша статья именно помогает правильному пониманию содержания книги. Безусловно, мои очерки, повести имеют какое-то и «прикладное» значение, помогли, возможно, извлечь некоторые уроки из наших ошибок в руководстве колхозным строительством. Но все же главное в них — человеческая сторона дела, а не сельскохозяйственная. И Вы как раз с этой стороны и подходите к ним в своей статье.

И в той части статьи, где Вы пишете о повести «С фронтовым приветом», и там, где говорите о «Районных буднях», всюду у нас с Вами — полное взаимопонимание. Ваша небольшая статья доставила мне гораздо большее удовольствие, чем иные огромные статьи, чуть ли не в 2–3 листа объемом, где авторы-критики имели достаточную площадь, чтобы много нужного сказать читателям о моих книгах, а не сказали почти ничего.

Еще раз — спасибо за статью.

Т. С. Мальцеву

14/IV 1966

Дорогой Терентий Семенович!