Том 3

Но она жила честно, и о ней можно было услышать только хорошее. Некоторое время она пробыла у добрых сестер в миссии Святого креста. Там она научилась читать и писать и узнала кое-что о лечении болезней. А затем она вернулась в свой большой дом и собирала там девочек из тойатской деревни, чтобы показать им путь в жизни. Эту школу в доме, который Нийл Боннер построил для Джис-Ук, своей жены, нельзя назвать ни протестантской, ни католической; но миссионеры всех толков равно одобряют ее. Зимой и летом дверь ее всегда отперта, и утомленные золотоискатели и измученные путники сворачивают с дороги, чтобы отдохнуть и согреться у очага Джис-Ук. А Китти Боннер, которая живет на юге, в Штатах, одобряет интерес своего мужа к вопросам образования на Аляске и те солидные суммы, которые он жертвует на эти цели; и хотя она частенько посмеивается и дразнит его, в глубине души она еще больше им гордится.

Гиперборейский напиток (перевод М. Юфит)

Рассказ о белом человеке, ловко опутавшем маленький народ, затерявшийся на побережье Ледовитого океана

Правдивость Томаса Стивенса можно обозначить как некое неизвестное х, а воображение – как воображение обыкновенного человека, возведенное в энную степень. Но все же надо признать: никогда он не запятнал себя ни поступком, ни словом, которое можно было бы назвать явной ложью. Он несколько вольно обращался с возможным и балансировал на грани вероятного, но механизм его рассказов никогда не скрипел. Ни одна живая душа не могла отрицать, что он знал Север, как открытую книгу. Есть немало доказательств тому, что он был неутомимым путешественником и исходил бесчисленные непроторенные пути. Я и сам это знаю и слыхал от людей, которые встречали его в разных местах, главным образом на рубежах Неведомого. Это мне говорил Джонсон, бывший представитель Компании Гудзонова залива, приютивший Стивенса в фактории на Лабрадоре, пока его собаки не отдохнули настолько, что можно было снова пуститься в путь. Говорил это и Мак-Магон, агент Коммерческой компании Аляски, повстречавшийся с ним в Датч-Харборе, а позднее где-то на отдаленных островах Алеутской группы. Совершенно бесспорно, что именно Стивенс был проводником одной из первых изыскательских партий, посланных Соединенными Штатами, и история положительно утверждает, что Компания Вестерн-Юнион тоже пользовалась его услугами, когда она задумала провести телеграфную линию через Аляску и Сибирь в Европу. Наконец, Джо Ламсон, капитан китобойного судна, застрявшего во льдах близ устья реки Маккензи, не раз видел у себя на борту Стивенса, который являлся к нему за табаком.

Это последнее обстоятельство рассеивает все сомнения. Да, то был Томас Стивенс собственной персоной: он ведь всегда и всюду неутомимо рыскал за табаком. Еще до того, как мы стали приятелями, я уже научился одной рукой здороваться с ним, а другой вытаскивать свой кисет. Но в тот вечер, когда я встретил его в Доусоне, в салуне Джона О’Брайена, над его головой, как нимб, стоял дым от пятидесятицентовой сигары. И на этот раз он потребовал от меня не кисет, а мешочек с золотом. Мы стояли у стола, за которым играли в фараон, и Томас немедленно кинул мой мешок на стол, поставив высшую ставку. «Пятьдесят», – сказал он, и банкомет в ответ только кивнул. Выиграв, Томас вернул мне мешочек, потребовал «жетон» на выигрыш и потащил меня к весам, где кассир небрежно отвесил ему на пятьдесят долларов золотого песка.

– А теперь выпьем, – предложил он. И затем у стойки, опорожнив стакан, прибавил: – Это слегка напоминает зелье, которое я варил в Таттарате. Нет, вы не имеете понятия об этом месте, да оно и не обозначено на картах. Это на самом берегу Ледовитого океана, оттуда несколько сот миль до американской границы, и живет там с полтысячи забытых богом душ; они рождаются, женятся, в промежутках голодают и, наконец, помирают. Обследователи проглядели их, и в переписи тысяча восемьсот девяностого года их не найдешь. Когда-то там поблизости затерло льдами китобойное судно, но люди ушли к югу, и больше о них никто ничего не слыхал…

– Да, мы с Муусу сыграли там великолепную штуку, – прибавил он через минуту с легким вздохом.

Почуяв, что за этим вздохом скрываются великие дела и невероятные происшествия, я загнал Томаса в угол между рулеткой и покерным столом и ждал, пока у него развяжется язык.