Том 3

Гесс синтезирует развитие французского социализма с развитием немецкой философии — Сен-Симона с Шеллингом, Фурье с Гегелем, Прудона с Фейербахом. Ср., например, «Двадцать один лист», стр. 78, 79, 326, 327; «Neue Anekdota», стр. 194, 195, 196, 202 и сл. (Параллель между Фейербахом и Прудоном. Например, Гесс: «Фейербах, это — немецкий Прудон» и т. д. «Neue Anekdota», стр. 202; Грюн: «Прудон, это — французский Фейербах», стр. 404.) Этот схематизм, в том виде, в каком его даёт Гесс, и образует всю внутреннюю связь книги Грюна. Отличие заключается только в том, что господин Грюн не забывает придать положениям Гесса беллетристический налёт. Он весьма добросовестно списывает даже явные ошибки Гесса, как, например, его утверждение («Neue Anekdota», стр. 192), что теоретические построения образуют «социальный фон» и «теоретическую основу» практических движений. (Так, например, Грюн пишет на стр. 264: «Социальный фон политической проблемы XVIII века был одновременно продуктом обоих философских направлений» — сенсуалистов и деистов.) Сюда же относится та мысль, что достаточно связать Фейербаха с практикой, применить его к социальной жизни, чтобы дать полную критику существующего общества. Если же прибавить к этому дальнейшую критику, которой Гесс подвергает французский коммунизм и социализм, например положения Гесса, что «Фурье, Прудон и т. д. не вышли за пределы категории наёмного труда» («Burgerbuch», стр. 40 и др.), что «Фурье хотел бы осчастливить мир новыми ассоциациями эгоизма» («Neue Anekdota», стр. 196), что «даже радикальные французские коммунисты не преодолели ещё противоположности труда и наслаждения, не поднялись ещё до единства производства и потребления и т. д.» («Burgerbuch», стр. 43), что «анархия есть отрицание понятия политического господства» («Двадцать один лист», стр. 77) и т. д. и т. д., — если прибавить всё это, то мы получим полностью критику французов, как она дана господином Грюном, ту самую критику, которую господин Грюн имел в кармане ещё до того, как он отправился в Париж. Кроме этого, господину Грюну помогает свести счёты с французскими социалистами и коммунистами ряд ставших традиционными в Германии фраз о религии, политике, национальности, человеческом и нечеловеческом и т. д. и т. д., — фраз, перешедших от философов к «истинным социалистам». Ему остаётся только искать повсюду «Человека» и слово «человеческий» и негодовать, когда он этого не находит. Например: «Ты занимаешься политикой — Ты ограничен» (стр. 283). И точно так же господин Грюн может далее восклицать: Ты национален, религиозен, занимаешься политической экономией, Ты имеешь бога, значит Ты не человечен, Ты ограничен, — что он и делает на протяжении всей книги. Этим, конечно, даётся весьма основательная критика политики, национальности, религии и т. д. и выясняется в достаточной мере всё своеобразие критикуемых писателей и их связь с общественным развитием.

Уже отсюда видно, что стряпня Грюна стоит гораздо ниже книги Штейна, который, по крайней мере, пытался изложить связь социалистической литературы с действительным развитием французского общества. При этом едва ли нужно упоминать, что господин Грюн как в разбираемой книге, так и в «Neue Anekdota», с величайшим пренебрежением взирает свысока на своих предшественников.

Но сумел ли господин Грюн хотя бы правильно списать то, что он вычитал у Гесса и других авторов? Сохранил ли он в рамках своей схемы, принятой им на веру, без всякой критики, хотя бы необходимый материал, дал ли он правильное л полное изложение отдельных социалистических писателей по первоисточникам? Это ведь поистине самые минимальные требования, какие можно предъявить человеку, у которого должны учиться североамериканцы и французы, англичане и бельгийцы, который был приват-доцентом Прудона и который не перестаёт кичиться перед поверхностными французами немецкой основательностью.

СЕН-СИМОНИЗМ

Из всей сен-симонистской литературы господин Грюн не держал в руках ни одной книги. Его главными источниками являются: во-первых, столь презираемый им Лоренц Штейн, затем главный источник Штейна — Л. Ребо[139] (за что он, на стр. 250, и называет Ребо, для острастки, филистером; на той же странице он старается изобразить дело так, будто Ребо совершенно случайно попал ему в руки тогда, когда он уже давно покончил с сенсимонистами) и отдельные места из Луи Блана. Мы сейчас приведём прямые доказательства этого.

Посмотрим сперва, что говорит господин Грюн о жизни самого Сен-Симона. Главным источником для жизнеописания Сен-Симона являются отрывки его автобиографии в «Сочинениях Сен-Симона», изданных Олендом Родригом, и в «Organisateur» от 19 мая 1830 года[140]. Итак, перед нами все документы: 1) первоисточники, 2) Ребо, сделавший из них извлечения, 3) Штейн, использовавший Ребо, 4) беллетристическое издание господина Грюна.