Том 28. Крайний срок

— Я не задаю ему вопросов, — ответил Хенк, косясь на паяльную лампу. — Нужно быть психом, чтобы задавать ему вопросы о его делах. Не знаю я, где он.

Я мог бы сказать ему, но решил, что не стоит.

— Хорошо, Хенк, дело немного сдвинулось. Теперь поговорим об Энджи. Она тебе платит по десять тысяч долларов в месяц, так?

— Не мне. Тут вот в чем дело. Хьюла пришел как-то ко мне и сказал, что хочет использовать мой клуб в своих целях. За это он платил мне полторы тысячи в неделю. Я не мог возражать. Эта хата тоже его. Он разрешает мне жить здесь. Я ничего не знаю. Клянусь!

— Говори все, не темни, — пригрозил я.

Билл приблизил лампу так, чтобы Хенк мог чувствовать жар пламени. Он весь сжался.

— Ко мне в клуб приходят люди и передают запечатанные конверты. Энджи приносит пакет, набитый деньгами. Я не задаю никаких вопросов, а просто складываю все в сумку. Первого числа каждого месяца приходит Хьюла и забирает сумку. Вот и все.

— За что шантажировали Энджи?

— Не знаю. Клянусь, не знаю. Этим занимается Хьюла. Он откапывает всякие грязные факты про людей. Я не задаю вопросов. Я не хочу ничего знать. Я думаю, что у Хьюлы что-то есть на Энджи. Что-то очень важное, раз она отваливает ему такие деньги. У нее ведь не в порядке с головой. Она правда ненормальная и была такой всегда.

Я внимательно наблюдал за ним и решил, что он говорит правду. Такой жестокий и безжалостный человек, как Мински, вряд ли будет посвящать в свои дела такого идиота, как Хенк. И вдруг я почувствовал отвращение к Хенку, к этой комнате с ее обстановкой.

— Ладно, Билл, — сказал я, — освободи его.

Билл загасил лампу, затем снял с Хенка наручники, в то время как я с револьвером в руке наблюдал за этой процедурой.

Хенк сел, растирая запястья и не сводя с меня взгляда.

— А теперь слушай внимательно, — проговорил я. — Нам с тобой не жить в одном городе. Я разговаривал с хозяином Хьюлы. Он уже кормит где-то червей, так что у тебя не будет с ним встречи. Я не хочу тебя больше здесь видеть. Даю тебе двенадцать часов, и чтобы духу твоего в этом городе не было. Если я встречу тебя здесь, то прострелю тебе коленные чашечки и ты больше никогда не сможешь ходить. Исчезни! Понял?!

Он продолжал смотреть на меня, мотая головой, в полном замешательстве.

— Я не знаю, куда мне деться, — пробормотал он. — У меня совсем нет денег.

— Дважды повторять не буду. Если ты не уберешься из этого города за двенадцать часов, тебе больше не ходить ногами. Пошли, Билл. Это дерьмо смердит.

Мы спустились на лифте и вышли на улицу в духоту и моросящий дождь.

Глава 7

Снаружи ресторан «Три краба» ничем особенным не выделялся. Он выглядел даже несколько потрепанным со своими выбеленными деревянными стенами и узкой стеклянной дверью, завешенной изнутри красной шторой, — ничего, что привлекло бы туристов.

Когда я широко раскрыл дверь, то оказался в небольшом холле, в котором молодая вьетнамка одновременно была и дежурной, и гардеробщицей. Одарив меня приветливой улыбкой, она спросила:

— У вас заказан столик, сэр?

— Меня ждут.

— Вы мистер Уоллес?

— Совершенно верно.

Она нажала на какую-то кнопку.

— Подождите минуту, сэр.

Откуда-то возник невысокий пожилой мужчина в сером альпаковом пиджаке, белой рубашке с узким галстуком и черных брюках:

— Мистер Уоллес?

— Он самый.

— Мисс Сандра Уиллис ожидает вас, мистер Уоллес. — Он широко улыбнулся, обнажив при этом ряд белых зубов. — Пожалуйста, следуйте за мной…

Он открыл дверь, и до моего слуха донесся шум голосов и стук посуды. Я прошел за ним в большой зал. Почти все столики были заняты изысканно одетой публикой. Большинство мужчин были в белых смокингах. Женщины все были одеты сногсшибательно. Официанты быстро и ловко сновали между столиками, меняя тарелки и блюда.

— А у вас здесь довольно бойкое место, — заметил я, следуя за ним мимо бара к лестнице.

— Я не жалуюсь. — Он обернулся и выдал мне еще одну ослепительную улыбку.

Мы поднялись по лестнице, и он негромко постучал в одну из дверей, а затем, открыв ее, жестом руки пригласил меня войти.

— Мисс Уиллис, пришел мистер Уоллес.

Она сидела за накрытым столиком. Маленькая комната была хорошо обставлена, тихо гудел кондиционер. Жестом она пригласила меня сесть за столик. На ней было темно-красное платье, а черные волосы, откинутые назад, были перехвачены жемчужным обручем. Выглядела она потрясающе, и я вновь почувствовал исходящее от нее гипнотическое воздействие чувственности.

Я сел к столику напротив нее.

— Дай нам что-нибудь поесть, Уолли, — попросила она. — Я страшно голодна.

— Ровно две минуты, мисс Уиллис, — сказал мужчина и исчез.

Она посмотрела на меня:

— Мне нужно поговорить с вами, но только после того, как я поем. Со вчерашнего вечера во рту не было и маковой росинки. Дж. В. чрезвычайно требователен.

— Дж. В.? Валински?

— А кто еще?

В дверь постучали, и в комнату вошел похожий на мексиканца официант. Он поставил передо мной и Сандрой блюдо с устрицами. Затем разлил по бокалам охлажденное белое вино и, поклонившись, вышел.

Устрицы были великолепны. Нанизывая на вилку пятую, я сказал:

— Сандра, вы здесь чувствуете себя как дома.