Том 26, ч.2

Обстоятельства, при которых капиталист, в свою очередь, вынужден разделить часть присвоенного им прибавочного труда или прибавочной стоимости с третьими, не работающими лицами, появляются только во второй инстанции. Точно так же фактом производства является то, что — после вычета той части стоимости продукта, которая уплачивается как заработная плата, и той части стоимости, которая равна постоянному капиталу, — вся прибавочная стоимость переходит прямо из рук рабочего в руки капиталиста. По отношению к рабочему капиталист — непосредственный владелец всей прибавочной стоимости, как бы он ни делился затем ею с капиталистом, ссужающим деньги, с земельным собственником и т. д. Производство, как замечает Джемс Милль[56], могло бы поэтому продолжаться бесперебойно, если бы исчез получатель земельной ренты и его место заняло бы государство. Он — частный земельный собственник — отнюдь не является необходимым агентом производства для капиталистического способа производства, хотя для последнего необходимо, чтобы земля составляла чью-либо собственность — но только не рабочего; стало быть, например, собственность государства. Из самой сущности капиталистического способа производства — в отличие от феодального, античного и т. д. — проистекает то, что те классы, которые непосредственно участвуют в производстве, а следовательно являются и непосредственными участниками в дележе произведенной стоимости (стало быть, и продукта, в котором эта стоимость реализуется), — что эти классы сводятся к капиталистам и наемным рабочим и что здесь исключается земельный собственник, появляющийся лишь post festum^{39}, вследствие тех отношений собственности на силы природы, которые не выросли из капиталистического способа производства, а унаследованы им. Это сведение [непосредственных участников производства к двум классам] ни в какой мере не является у Рикардо и др. ошибкой, а наоборот, оно представляет собой адекватное теоретическое выражение капиталистического способа производства, выражает его differentia specifica^{40}. Г-н Родбертус еще слишком «помещик» старопрусского покроя, чтобы понять это. Все это становится попятным и само бросается в глаза только тогда, когда капиталист овладевает земледелием и всюду. как это большей частью имеет место в Англии, превращается в руководителя земледелия — совершенно так же, как и промышленности, — отстранив земельного собственника от всякого непосредственного участия в процессе производства. Таким образом, то, что г-н Родбертус считает здесь «отклонением от правильного пути», есть лишь непонятый им правильный путь; все дело в том, что Родбертус находится еще в плену воззрений, проистекающих из докапиталистического способа производства.

«Он» (Рикардо) «тоже не делит готовый продукт между участниками дележа, а подобно остальным экономистам рассматривает каждый из обоих продуктов — и сельскохозяйственный и промышленный — как некий особый, подлежащий разделению продукт» (цит. соч., стр. 167) [Русский перевод, стр. 346].

Рикардо рассматривает здесь не продукт, г-н Родбертус, а стоимость продукта, и это совершенно правильно. Ваш «готовый» продукт и его разделение не имеют абсолютно ничего общего с этим разделением стоимости.

«Собственность на капитал является для него» (для Рикардо) «чем-то данным, и притом еще раньше, чем земельная собственность… Таким образом, он начинает не с оснований, а с факта разделения продукта, и вся его теория ограничивается рассмотрением тех причин, которые определяют и видоизменяют отношение разделения продукта… Разделение продукта только на заработную плату и прибыль на капитал он рассматривает как первоначальное и как первоначально единственное» (стр. 167) [Русский перевод, стр. 346].