Том 23

Из определения цены труда дробью (дневная стоимость рабочей силы) / (рабочий день данного числа часов) вытекает, что удлинение рабочего дня само по себе понижает цену труда, если не происходит никакой компенсации. Но те же самые обстоятельства, которые позволяют капиталисту надолго удлинить рабочий день, сначала позволяют ему, а в конце концов вынуждают его понижать цену труда также и номинально до тех пор, пока не понизится совокупная цена возросшего числа рабочих часов, т. е. дневная или недельная плата. Здесь достаточно указать на два обстоятельства. Если один человек начинает выполнять работу полутора или двух человек, то растет предложение труда, хотя бы предложение рабочей силы, находящейся на рынке, оставалось неизменным. Конкуренция, созданная таким образом среди рабочих, дает капиталисту возможность понизить цену труда, а падающая цена труда дает ему, в свою очередь, возможность еще более увеличить рабочее время^{787}. Однако скоро возможность располагать этим ненормальным, т. е. превышающим средний общественный уровень, количеством неоплаченного труда становится орудием конкуренции среди самих капиталистов. Часть товарной цены состоит из цены труда. Но неоплаченная часть цены труда может и не учитываться в цене товара. Ее можно подарить покупателю. Таков первый шаг, совершаемый под давлением конкуренции. Второй шаг, к которому вынуждает та же конкуренция, заключается в том, чтобы исключить из продажной цены товара по крайней мере часть той ненормальной прибавочной стоимости, которая создается удлинением рабочего дня. Таким путем образуется ненормально низкая продажная цена товара, которая сначала возникает спорадически, а затем мало-помалу фиксируется и становится постоянной основой жалкой заработной платы и чрезмерного рабочего времени, под влиянием которых она первоначально возникла. Мы лишь намечаем здесь это движение, так как анализ конкуренции не входит пока в нашу задачу. Тем не менее мы предоставим на минуту слово самому капиталисту.

«В Бирмингеме конкуренция между хозяевами настолько велика, что некоторые из нас вынуждены в качестве работодателей делать то, чего мы сами устыдились бы при иных обстоятельствах; и все же этим не удается добыть большего количества денег (and yet no more money is made), и лишь публика получает выгоду»^{788}.

Вспомним две категории лондонских булочников, из которых одни продают хлеб по полной цене (the «full priced» bakers), а другие ниже его нормальной цены («the underpriced», «the undersellers»). «Fullpriced» в следующих выражениях разоблачают своих конкурентов перед парламентской следственной комиссией:

«Они существуют лишь благодаря тому, что, во-первых, обманывают публику» (фальсифицируя товар), «и, во-вторых, благодаря тому, что выколачивают из своих людей 18 часов труда за двенадцатичасовую плату… Неоплаченный труд (the unpaid labour) рабочих — вот орудие, которым они борются с конкурентами… Конкуренция между хозяевами-пекарями является той причиной, которая затрудняет устранение ночного труда. Underseller, продающий свой хлеб ниже издержек производства, изменяющихся вместе с изменением цены муки, не несет потерь, так как выколачивает из своих рабочих повышенное количество труда. Если я извлекаю из рабочих только двенадцать часов труда, а мой сосед 18 или 20, то, конечно, он побьет меня на продажной цене товара. Если бы рабочие могли настоять на оплате сверхурочного времени, этому маневру был бы скоро положен конец… Значительное число рабочих, занятых у undersellers, состоит из иностранцев, малолетних и др., которые вынуждены довольствоваться чуть ли не всякой заработной платой, какую им удается получить»^{789}.

Эта иеремиада интересна между прочим и в том отношении, что она показывает, как в мозгу капиталиста отражается лишь внешняя видимость производственных отношений. Капиталисту неизвестно, что нормальная цена труда также предполагает известное количество неоплаченного труда и что именно этот неоплаченный труд образует нормальный источник его прибыли. Категория прибавочного рабочего времени для него вообще не существует, потому что прибавочное рабочее время включено в нормальный рабочий день, который капиталист, по его мнению, целиком оплачивает в поденной плате. Но для него существует сверхурочное время, удлинение рабочего дня за границы, соответствующие обычной цене труда. Он настаивает даже на добавочной оплате (extrapay) этого сверхурочного времени, когда дело идет о его конкурентах, понижающих продажную цену товара ниже обычного уровня. Но он опять-таки не знает, что эта добавочная оплата связана с неоплаченным трудом точно так же, как и цена обычного рабочего часа. Например, пусть цена одного часа двенадцатичасового рабочего дня составляет 3 пенса, т. е. равна стоимости, созданной за ¹/₂ часа труда, а цена сверхурочного рабочего часа 4 пенса, т. е. равна стоимости, созданной за ²/₃ рабочего часа. Тогда в первом случае капиталист бесплатно присваивает себе половину рабочего часа, во втором случае — одну треть.