Том 23

Сказанное здесь о гончарном производстве Англии относится и к гончарному производству Шотландии^{258}.

Спичечная мануфактура ведет свое начало с 1833 г., со времени изобретения способа прикреплять фосфор к спичке. С 1845 г. она стала быстро развиваться в Англии и из густо населенных частей Лондона распространилась на Манчестер, Бирмингем, Ливерпуль, Бристоль, Норидж, Ньюкасл, Глазго; вместе с тем быстро распространилась и спазма жевательных мышц, которую один венский врач еще в 1845 г. определил как специфическую болезнь рабочих, занятых в спичечном производстве. Половина рабочих — дети моложе 13-летнего возраста и подростки моложе 18 лет. Эта мануфактура настолько известна своим вредным влиянием на здоровье рабочих и отвратительными условиями, что только самая несчастная часть рабочего класса — полуголодные вдовы и т. д. — поставляет для нее детей, «оборванных, чуть не умирающих с голоду, совершенно заброшенных, лишенных всякого воспитания детей»^{259}. Из тех свидетелей, которых выслушал член комиссии Уайт (1863 г.), 270 не достигли 18-летнего возраста, 40 были моложе 10 лет, 10 были всего 8 лет и 5 всего 6 лет от роду. Рабочий день, продолжительность которого колеблется между 12–14 и 15 часами, ночной труд, нерегулярное питание, по большей части в помещении самих мастерских, отравленных фосфором. Данте нашел бы, что все самые ужасные картины ада, нарисованные его фантазией, превзойдены в этой отрасли мануфактуры.

На фабрике обоев более грубые сорта печатаются машинами, более тонкие — ручным способом (block printing). Наибольшее оживление производства приходится на время от начала октября и до конца апреля. В этот период работа часто продолжается, и притом почти без перерыва, от 6 часов утра до 10 часов вечера и позднее, до глубокой ночи.

Дж. Лич показывает: «Прошлой зимой» (1862 г.) «из 19 девушек 6 отсутствовали, заболев от чрезмерного труда. Чтобы не дать им заснуть, я должен постоянно кричать на них». У. Даффи: «Часто от усталости дети не могли держать глаза открытыми; в сущности частенько и нам самим это едва удавалось». Дж. Лайтборн: «Мне 13 лет… Прошлую зиму мы работали до 9 часов вечера, а позапрошлую до 10 часов. Прошлой зимой я кричал почти каждый вечер от боли в ногах, на которых образовались язвы». Дж. Аспден: «Когда моему мальчугану было 7 лет, я ежедневно носил его на спине туда и обратно по снегу, и он работал обыкновенно по 16 часов!.. Часто я становился на колени, чтобы накормить его, пока он стоял у машины, так как он не имел права ни уйти от нее, ни остановить ее». Смит, компаньон и управляющий одной манчестерской фабрики: «Мы» (он разумеет те «руки», которые на «нас» работают) «работаем без перерыва на еду, и, таким образом, 10¹/₂-часовой рабочий день заканчивается в 4¹/₂ часа вечера, а все дальнейшее представляет собой сверхурочное время»^{260}. (Интересно было бы знать, неужели же и г-н Смит ни разу не ест в продолжение 10¹/₂ часов?) «Мы» (все тот же Смит) «редко оканчиваем ранее 6 часов вечера» (он разумеет: оканчиваем потребление «наших» живых машин, представляющих рабочую силу), «так что мы» (iterum Crispinus[81]) «в действительности работаем сверхурочное время круглый год… Дети и взрослые» (152 ребенка и подростка моложе 18 лет и 140 взрослых) «одинаково работали в продолжение 18 месяцев в среднем самое меньшее по 7 дней и 5 часов в неделю, или по 78¹/₂ часов. Для 6 недель, закончившихся 2 мая этого года» (1863 г.), «средняя цифра была выше — 8 дней, или 84 часов в неделю!»

И все-таки этот самый г-н Смит, столь расположенный к pluralismajestatis^{261}, с улыбкой прибавляет: «машинный труд легок». А фабриканты, применяющие block printing, говорят: «Ручной труд здоровее машинного». В общем господа фабриканты с негодованием высказываются против предложения: «останавливать машины, по крайней мере, во время еды». Вот что говорит по этому поводу г-н Отли, директор фабрики обоев в Боро (в Лондоне):

«Закон, который разрешил бы нам рабочий день продолжительностью от 6 часов утра до 9 часов вечера, был бы для нас (!) весьма желателен, но предписываемый фабричным актом рабочий день продолжительностью от 6 часов утра до 6 часов вечера нам (!) не годится… Мы останавливаем машины на время обеда» (какое великодушие!). «Эта остановка не причиняет сколько-нибудь серьезной потери в бумаге и краске». «Но», — с сочувствием добавляет он, — «я прекрасно понимаю, что потеря, связанная с этим, не доставляет особенного удовольствия».