Том 22. Письма 1890-1892

Чеховым, 24 апреля 1890 *

811. ЧЕХОВЫМ

24 апреля 1890 г. Кама, пароход «Пермь — Нижний».

24, вечером.

Друзья мои тунгусы! Плыву по Каме, но местности определить не могу; кажется, около Чистополя. Не могу также воспеть красоту берегов, так как адски холодно; береза еще не распустилась, тянутся кое-где полосы снега, плавают льдинки — одним словом, вся эстетика пошла к чёрту. Сижу в рубке, где за столом сидят всякого звания люди, и слушаю разговоры, спрашивая себя: «Не пора ли вам чай пить?» Если б моя воля, то от утра до ночи только бы и делал, что ел; так как денег на целодневную еду нет, то сплю и паки сплю. На палубу не выхожу — холодно. По ночам идет дождь, а днем дует неприятный ветер.

Ах, икра! Ем, ем и никак не съем. В этом отношении она похожа на шар сыра. Благо, несоленая.

Нехорошо, что я не догадался сшить себе мешочек для чая и сахара. Приходится требовать стаканами, что и невыгодно и скучно. Хотел сегодня утром купить в Казани чаю и сахару, да проспал.

Возрадуйтесь, о матерь! Я, кажется, проживу в Екатеринбурге сутки и повидаюсь с родственничками ^*. Быть может, сердце их смягчится и они дадут мне три рубля денег и осьмушку чаю.

Из разговоров, которые сейчас слышу, заключаю, что со мною едет судебная палата. Люди не даровитые. Зато купцы, которые изредка вставляют свое словцо, кажутся умницами. Богачи попадаются страшенные.

Стерляди дешевле грибов, но скоро надоедают. О чем еще написать? Больше не о чем… Впрочем, есть генерал и тощий блондин. Первый мечется из каюты на палубу и обратно и всё куда-то направляет свою фотографию, второй загримирован Надсоном и старается дать понять, что он писатель; сегодня за обедом соврал какой-то даме, что он печатал книжку у Суворина; я, конечно, изобразил на лице трепет.

Деньги целы все за исключением тех, которые я проел. Не хотят, подлецы, кормить даром!

Мне не весело и не скучно, а так какой-то студень на душе. Я рад сидеть неподвижно и молчать. Сегодня, например, я едва ли сказал пять слов. Впрочем, вру: разговаривал с попом на палубе.

Стали попадаться инородцы. Татар очень много: народ почтенный и скромный.

Большое удобство: уходя из каюты, запираешь ее на ключ; ложась спать, тоже. Так что до Перми у меня ничего не украдут.

Низко кланяюсь всем. Папу и маму усердно прошу не беспокоиться и не воображать опасностей, которых нет. Кланяюсь Семашечке с виолончелью, Иваненке с флейтой и Тер-Мизиновой ^*с бабушкой ^*. Передайте Дюковскому мое сожаление по поводу того, что нам не удалось видеться перед моим отъездом. Он хороший человек. Поклон Кувшинниковым. Если Кундасова уже приехала, то и ей.

Будьте все здоровы и благополучны.

Ваш А. Чехов.

Извините, что пишу Вам только о еде. Если бы не еда, пришлось бы писать о холоде, ибо сюжетов нет.

Палата постановила: потребовать чаю. Пригласили откуда-то двух кандидатов на судебные должности, едущих в качестве канцелярии. Один похож на портняжного поэта Белоусова ^*, другой на Ежова. Оба почтительно слушают гг. начальников; не смеют свое суждение иметь ^*и делают вид, что, слушая умные речи, набираются ума. Люблю примерных молодых людей.

Оболонскому Н. Н., 29 апреля 1890 *

812. Н. Н. ОБОЛОНСКОМУ

29 апреля 1890 г. Екатеринбург.

29 апрель.

Урааа!!

Посылать телеграмму на Ворожбу я, по зрелом размышлении, нашел рискованным; Ворожба — понятие растяжимое, т. е. венчаетесь Вы ^*в 37 верстах от нее, и кто поручится мне, что телеграмма моя будет Вам доставлена? Сами же Вы на станции спросить не догадаетесь, ибо Вам, небожителям, до нас, земноводных, теперь нет никакого дела…

Предпочитаю написать трогательное письмо.

Итак, милейший, добрейший и золотой Николай Николаевич, поздравляю Вас и Софью Виталиевну с законным браком и желаю Вам обоим счастья, богатства, мира, согласия, успеха в делах и 18 душ детей обоего пола. Кричу Вам ура и пью Ваше здоровье (конечно, мысленно).

Сижу я теперь в Екатеринбурге; правая нога моя в Европе, а левая в Азии. Погода, выражаясь мягко, отвратительна… Увы, как изменилась жизнь моя! Белизну восемнадцатирублевых сорочек заменяет мне здесь снег, покрывающий мостовые; тепло заменяется жестоким холодом; вместо таких милых человеков, как Вы, я вижу вокруг себя лобастых и скуластых азиятов, происшедших от совокупления уральского чугуна с белугой… Вздохните по моему адресу из жалости, как я вздыхаю теперь из зависти к Вам.

Свидетельствую Софье Виталиевне мое искреннее уважение и повторяю свои пожелания.

Будьте здоровы, счастливы и не забывайте

Вашего А. Чехова.

Чеховым, 29 апреля 1890 *

813. ЧЕХОВЫМ

29 апреля 1890 г. Екатеринбург.

29 апрель.