Не успел я это сказать, как М. уже в накинутом на плечи купальном халате опустился рядом со мной.
— Подумай только, медуза обожгла. Несколько дней назад в море неожиданно стало как будто больше медуз. В самом деле, третьего дня утром у меня по левому плечу и предплечью протянулся след, как от иглы.
— Что обожгла?
— Шею. Обожгла-таки. Обернулся, а там плавает несколько штук.
— Потому-то я и не полез в воду.
— Ври больше... Но купанье, в общем, кончилось. Побережье, насколько хватал глаз, кроме тех мест, где на берег были выброшены водоросли, клубилось в лучах солнца. Лишь изредка по нему пробегала тень облака. С папиросами в зубах мы молча наблюдали за волнами, накатывающимися на песок.
— Ну как, решился ты занять должность преподавателя?
— Пока нет. А ты?
— Я? Я... — М. хотел что-то сказать, но в это время нас вспугнул неожиданный смех и топот ног. Это были две девушки-ровесницы в купальных костюмах и шапочках. Они бежали прямо к берегу, нарочно проскочив совсем рядом с нами. Провожая глазами их спины, их гибкие спины, одну в ярко-красном, другую в полосатом, точно тигр, черно-желтом купальнике, мы, будто сговорившись, улыбнулись.
— Смотри, эти девушки тоже еще не вернулись в город.
В шутливом тоне М. крылось некоторое волнение.
— Может, еще разочек влезешь в воду?
— Если бы она была одна, стоило бы лезть. А то с ней Зингез...
Как и «хохотушке», этой, в черно-желтом купальнике, мы тоже дали прозвище — «Зингез». «Зин-гез» означало чувственное (sinnlich) лицо (gesicht). Мы оба не питали к ней никакой симпатии. К другой девушке тоже... Впрочем, к другой девушке М. проявлял некоторый интерес. Больше того, он даже настаивал, чтобы ему были созданы условия: «Ты давай с Зингез. А я с той».
— Хорошо, что ты это понимаешь!
— Нет, ужасно обидно.
Девушки, взявшись за руки, уже выходили на мелкое место. Брызги волн беспрерывно липли к их ногам. Точно боясь намокнуть, девушки каждый раз подпрыгивали. Их игра казалась такой веселой, что диссонировала с опустевшим, окутанным последним теплом взморьем. В своей прелести они скорее походили не на людей, а на мотыльков. Слушая их смех, доносимый ветром, мы некоторое время смотрели на удалявшиеся от берега фигурки.
— Удивительно смелые, а?
— Еще идут.
— Уже... Нет, еще идут.
Они уже давно не держались за руки и шли в море каждая в отдельности.
Одна из девушек — та, что в ярко-красном купальнике, — двигалась особенно решительно. Не успели мы оглянуться, как она зашла в воду по грудь и стала что-то пронзительно кричать, подзывая подругу. Даже издали было видно ее смеющееся лицо, прикрытое до бровей купальной шапочкой.
— Кажется, медуза?
— Может, и медуза.
Но они заходили все дальше и дальше в море и наконец поплыли.
Вскоре стали видны лишь купальные шапочки. Только тогда наконец мы поднялись с песка. И, почти не переговариваясь (мы изрядно проголодались), не спеша пошли домой.
...Вечер был по-осеннему прохладный. Покончив с ужином, мы вдвоем, прихватив нашего приятеля X., приехавшего погостить домой, в этот городок, и с N. — молодым хозяином гостиницы, снова пошли к морю. Пошли мы вчетвером не для того, чтобы погулять вместе. Каждый направлялся по своим делам: X. — навестить дядю в деревне S., N. — заказать у плетельщика из той же деревни корзины для кур.
Дорога в деревню S., которая шла по побережью, огибала высокую дюну и сворачивала в противоположную сторону от пляжа. Море спряталось за дюной, и шум волн едва доносился. Но росшие повсюду кустики травы, выбросив черные метелочки, не умолкая шелестели на ветру, дувшем с моря.
— В этом краю, кажется, растет морской рис... N.-сан, как здесь называют эту траву?
Я сорвал травинку и протянул ее N., одетому в короткое летнее кимоно.
— Нет, вроде бы не спорыш... Как же она называется? Х.-сан, наверно, знает. Он местный, не то что я.
Мы тоже слышали, что N. приехал сюда из Токио зятем. Кроме того, мы еще слышали, что его жена-наследница как будто летом прошлого года, родив мальчика, ушла из дому.
— И в рыбе Х.-сан смыслит куда лучше, чем я.
— Вот как, Х.-сан такой ученый? А я думал, он знает толк лишь в фехтовании.
X., хотя N. так говорил о нем, лишь весело улыбался, продолжая тащить палку для лука.
— М.-сан, вы тоже, наверно, чем-нибудь занимаетесь.
— Я? Я, это... я только плаваю.
Закурив, N. стал рассказывать о биржевом маклере из Токио, которого в прошлом году во время купанья укусила маленькая рыбешка. Этот маклер, что бы ему кто ни говорил, упорно доказывал, что нет, его укусила не эта рыбешка, а совершенно точно — морская змея.
— А морские змеи в самом деле существуют?
На этот вопрос ответил лишь один человек — высокого роста, в панаме. Это был X.
— Морские змеи? Морские змеи и правда водятся в нашем море.
— И в это время тоже попадаются?
— Ну, еще бы, хотя редко.