Том 2: Театр

Вы должны простить фрейлейн фон Берг. Это она с непривычки. Она читает так тихо, что иногда мне кажется, будто я оглохла. (К Эдит.) Эдит, мне абсолютно — именно так — абсолютно не нравится, когда подслушивают у дверей и окон. (При этих словах через маленькую дверь, у которой кончается дорожка из линолеума, входит Тони. Королева замечает его, поворачивается к Эдит.) Вы позволите? (Тони объясняет что-то на пальцах. Королева отвечает так же. Тони выходит.) Я очень вами недовольна, Эдит. Ваше поведение, которое становится все менее и менее скромным, вынуждает меня отправить вас под арест. Тони принесет вам все необходимое.

Эдит приседает в поклоне и поднимается по лестнице. Уходит влево. Хлопает дверь.

Сцена 7

Королева (Станиславу). А теперь, сударь, спрячьтесь. Сейчас мне будет нанесен визит, и я хотела бы, чтобы вы не пропустили ни одного слова из предстоящей беседы. Прошу вас о перемирии. Потом мы с вами поговорим. Галерея — прекрасный пост наблюдения.

Станислав медленно проходит перед королевой, поднимается по лестнице и исчезает справа. Пока он прячется, открывается маленькая дверь слева. Входит Тони, вопросительно смотрит на королеву, та отвечает ему кивком. Тони отступает в сторону и впускает графа Фёна. Затем выходит и закрывает за собой дверь. Граф Фён в дорожном костюме. Сорокапятилетний мужчина. Элегантный, весьма хитро умный мужчина. Придворный.

Сцена 8

Королева. Добрый день, дорогой граф.

Граф (склонив голову, приветствует ее от дверей, затем делает несколько шагов). Я приветствую Ваше Величество. И прошу прощения за то, что предстал перед Вашим Величеством в этом костюме. Путь мой был долог и малоприятен.

Королева. Я уже давно распорядилась отремонтировать дорогу. Но я считаю естественным, чтобы этот пункт стоял в статье гражданских расходов. Наши министры считают, что это касается только меня. Ремонта дороги не будет.

Граф. Государство обеднело, Ваше Величество, — мы следуем режиму строгой экономии.

Королева. Так же говорит со мной мой министр финансов. Я закрываю глаза. Он начинает сыпать цифрами. Воображает, что я его слушаю, а я ничего не понимаю.

Граф. Но это так просто. Вольмар находится на вершине горы. Рабочую силу туда трудно доставить. Говорят, что эта безделушка стоила Вашему Величеству целого состояния.

Королева. Оставьте, Фён, вы же не эрцгерцогиня, которая считает себя непоколебимой, и не министр, который считает меня сумасшедшей.

Граф. Ваше Величество, весьма возможно, что эрцгерцогиня, при всем том уважении, которое она к Вашему Величеству питает, огорчена тем, что у Вашего Величества есть долги и что она не располагает средствами прийти на помощь Вашему Величеству, однако каждому известно, что эти долги касаются исключительно Вашего Величества, личной Его казны, и что народ никогда от этих долгов не страдал.

Королева. Каждому известно! Вы меня забавляете, любезный граф. Откуда же идут нелепые слухи, которые беспрестанно обо мне распускают? В свое время эрцгерцогиня так часто мне говорила: «Держитесь прямо», — что я, представьте себе, привыкла держаться прямо. И тем не менее, в чем только меня не обвиняют! Я, видите ли, избиваю кнутом моих конюхов. Вместе со слугами покуриваю трубку. Иду на поводу у какой-то цирковой гимнастки, для которой развешиваю трапеции повсюду, даже в тронном зале. Передаю вам только то, что забавно, — остальное так недостойно, что не надо тратить время на пересказ. Я презираю народ, я его разоряю. Вот какого рода басни обо мне распускают, а это будоражит умы.

Граф (с поклоном). Это оборотная сторона легенды.

Королева. Легенда! Когда-то легенда заставляла целые сто лет чеканить медали. В бронзе. Теперь никто ничего не чеканит, теперь только марают бумагу, да и то самой низкой пробы.

Граф. О, Ваше Величество… печать никогда себе не позволит…

Королева. Просто стесняется! Все подается в виде советов. Что вы сделали против всех этих бесчисленных подпольных листков, которые поливают меня грязью? Полиция с этим мирится. Вы — шеф моей полиции, господин фон Фён.