Читаем Том 2: Театр полностью

Командир вытягивается по стойке «смирно».

Командир (кланяется, оставаясь на почтительном расстоянии). Сударыня!..

Иокаста. Оставим церемонии! Я хочу знать, который из стражников видел призрака?

Командир. Это как раз тот неуклюжий новобранец, который позволил себе грубо обойтись с господином Тиресием, и если Ваше Величество…

Иокаста. Вот так-то, Ресси. Нам повезло! Я правильно сделала, что пришла… (Командиру.) Прикажите ему приблизиться.

Командир (Тиресию). Ваше Преосвященство, я не знаю, осознает ли царица тот факт, что этот молодой солдат гораздо лучше сможет объясниться через посредство своего командира, а если он станет рассказывать сам, Ее Величество рискует…

Иокаста. Что там такое, Ресси?

Тиресий. Командир пояснил мне, что у него есть определенные навыки общения со своими людьми, и он может в каком-то смысле послужить переводчиком.

Иокаста. Не надо никакого командира! Есть у мальчика язык? Пусть подойдет.

Тиресий (тихо, командиру). Не настаивайте, царица очень взволнована…

Командир. Хорошо… (Идет к солдатам, говорит молодому). Царица хочет с тобой поговорить. И следи за своим языком. Я тебе это припомню, парень.

Иокаста. Подойдите!

Командир подталкивает молодого солдата.

Командир. Ну, иди! Иди, говорю, дурак, вперед, никто тебя не съест! Простите его, Ваше Величество. Наши бойцы при дворе не бывали.

Иокаста (Тиресию). Велите этому человеку оставить нас наедине с солдатом.

Тиресий. Но, сударыня…

Иокаста. Никаких «но, сударыня»! Если капитан еще на минуту задержится, я дам ему пинка.

Тиресий. Послушайте, командир. (Отводит его в сторону.) Царица хочет остаться наедине со стражем, который все это видел. У нее свои капризы. Захочет, и ваша карьера остановится, а я ничего не смогу сделать.

Командир. Хорошо. Я ухожу… Если бы, конечно, я остался… ну ладно. Не мне вам советовать, Ваше Преосвященство… Но, так, между нами… поосторожнее со всеми этими призраками. (Кланяется.) Ваше Преосвященство. (Глубокий поклон царице. Проходит мимо солдата.) Эй! Царица хочет побыть одна с твоим товарищем.

Иокаста. А тот, другой, он видел призрака?

Молодой солдат. Да, Ваше Величество, мы оба были в карауле.

Иокаста. Так пусть он останется. Пусть там постоит! Я его позову, если понадобится. Всего доброго, капитан, вы свободны.

Командир (солдату). Еще поговорим! (Уходит).

Тиресий (царице). Вы этого капитана смертельно ранили.

Иокаста. Теперь его очередь. Обычно ранят рядовых, и никогда — командиров. (Молодому солдату.) Сколько тебе лет?

Молодой солдат. Девятнадцать.

Иокаста. Как и ему… Ему бы тоже было… Красивый… Ну, подойди. Повернись ко мне. Ресси, смотри, какие мускулы! А колени! По коленям видна порода. Он был бы на него похож… Посмотри, какой красавец, Ресси, пощупай бицепсы, будто из железа…

Тиресий. Увы, сударыня, я в этом ничего не понимаю, вы же знаете, и почти ничего не вижу…

Иокаста. Тогда пощупай… Пощупай! И ляжки, прямо как у лошади! Упирается. Не бойся… папаша у нас слепой. Бог знает, что себе вообразил, бедняга — покраснел, смотри! Очаровательный ребенок! Девятнадцать лет!

Молодой солдат. Так точно, Ваше Величество.

Иокаста. «Так точно, Ваше Величество!» Какой он милый, а? Ах, какая жалость, ведь он даже и не знает, что красив. (Говорит как с ребенком.) Ну, ты видел призрака?

Молодой солдат. Так точно, Ваше Величество.

Иокаста. Это был призрак царя Лайя?

Молодой солдат. Так точно, Ваше Величество. Царь нам сказал, что он царь.

Иокаста. Вот, Ресси, а вы что узнали со всеми своими курами и звездами? Послушай, малыш… А что вам сказал царь?

Тиресий (пытается отвести царицу в сторону). Сударыня! Будьте осторожны, молодой человек, горячая голова, очень доверчивый… и карьерист… Осторожно. Вы уверены, что мальчишка видел призрака, а даже если и видел, был ли это призрак Вашего супруга?

Иокаста. О Боги! Вы невыносимы. Вы невыносимы и занудливы. Всегда сбиваете на лету, и никогда не даете совершиться чуду — во всем сомневаетесь и ничему не верите. Дайте мне самой допросить мальчика, прошу вас. Потом прочтете свою проповедь. (Молодому солдату.) Послушай…

Молодой солдат. Ваше Величество!..

Иокаста (Тиресию). Вот я сейчас и узнаю, видел он Лайя или нет. (Молодому солдату.) Как он говорил?

Молодой солдат. Он говорил быстро и много, Ваше Величество, много говорил и все время путался, не получалось у него сказать то, что он хотел.

Перейти на страницу:

Все книги серии Жан Кокто. Сочинения в трех томах с рисунками автора

Том 1: Проза. Поэзия. Сценарии
Том 1: Проза. Поэзия. Сценарии

Трехтомник произведений Жана Кокто (1889–1963) весьма полно представит нашему читателю литературное творчество этой поистине уникальной фигуры западноевропейского искусства XX века: поэт и прозаик, драматург и сценарист, критик и теоретик искусства, разнообразнейший художник живописец, график, сценограф, карикатурист, создатель удивительных фресок, которому, казалось, было всё по плечу. Этот по-возрожденчески одаренный человек стал на долгие годы символом современного авангарда.В первый том вошли три крупных поэтических произведения Кокто «Роспев», «Ангел Эртебиз» и «Распятие», а также лирика, собранная из разных его поэтических сборников. Проза представлена тремя произведениями, которые лишь условно можно причислить к жанру романа, произведениями очень автобиографическими и «личными» и в то же время точно рисующими время и бесконечное одиночество поэта в мире грубой и жестокой реальности. Это «Двойной шпагат», «Ужасные дети» и «Белая книга». В этот же том вошли три киноромана Кокто; переведены на русский язык впервые.

Жан Кокто

Поэзия
Том 2: Театр
Том 2: Театр

Трехтомник произведений Жана Кокто (1889–1963) весьма полно представит нашему читателю литературное творчество этой поистине уникальной фигуры западноевропейского искусства XX века: поэт и прозаик, драматург и сценарист, критик и теоретик искусства, разнообразнейший художник живописец, график, сценограф, карикатурист, создатель удивительных фресок, которому, казалось, было всё по плечу. Этот по-возрожденчески одаренный человек стал на долгие годы символом современного авангарда.Набрасывая некогда план своего Собрания сочинений, Жан Кокто, великий авангардист и пролагатель новых путей в искусстве XX века, обозначил многообразие видов творчества, которым отдал дань, одним и тем же словом — «поэзия»: «Поэзия романа», «Поэзия кино», «Поэзия театра»… Ключевое это слово, «поэзия», объединяет и три разнородные драматические произведения, включенные во второй том и представляющие такое необычное явление, как Театр Жана Кокто, на протяжении тридцати лет (с 20-х по 50-е годы) будораживший и ошеломлявший Париж и театральную Европу.Обращаясь к классической античной мифологии («Адская машина»), не раз использованным в литературе средневековым легендам и образам так называемого «Артуровского цикла» («Рыцари Круглого Стола») и, наконец, совершенно неожиданно — к приемам популярного и любимого публикой «бульварного театра» («Двуглавый орел»), Кокто, будто прикосновением волшебной палочки, умеет извлечь из всего поэзию, по-новому освещая привычное, преображая его в Красоту. Обращаясь к старым мифам и легендам, обряжая персонажи в старинные одежды, помещая их в экзотический антураж, он говорит о нашем времени, откликается на боль и конфликты современности.Все три пьесы Кокто на русском языке публикуются впервые, что, несомненно, будет интересно всем театралам и поклонникам творчества оригинальнейшего из лидеров французской литературы XX века.

Жан Кокто

Драматургия
Эссеистика
Эссеистика

Третий том собрания сочинений Кокто столь же полон «первооткрывательскими» для русской культуры текстами, как и предыдущие два тома. Два эссе («Трудность бытия» и «Дневник незнакомца»), в которых экзистенциальные проблемы обсуждаются параллельно с рассказом о «жизни и искусстве», представляют интерес не только с точки зрения механизмов художественного мышления, но и как панорама искусства Франции второй трети XX века. Эссе «Опиум», отмеченное особой, острой исповедальностью, представляет собой безжалостный по отношению к себе дневник наркомана, проходящего курс детоксикации. В переводах слово Кокто-поэта обретает яркий русский адекват, могучая энергия блестящего мастера не теряет своей силы в интерпретации переводчиц. Данная книга — важный вклад в построение целостной картину французской культуры XX века в русской «книжности», ее значение для русских интеллектуалов трудно переоценить.

Жан Кокто

Документальная литература / Культурология / Малые литературные формы прозы: рассказы, эссе, новеллы, феерия / Прочая документальная литература / Образование и наука / Документальное
Том 3: Эссеистика [Трудность бытия. Опиум. Дневник незнакомца]
Том 3: Эссеистика [Трудность бытия. Опиум. Дневник незнакомца]

Трехтомник произведений Жана Кокто (1889–1963) весьма полно представит нашему читателю литературное творчество этой поистине уникальной фигуры западноевропейского искусства XX века: поэт и прозаик, драматург и сценарист, критик и теоретик искусства, разнообразнейший художник живописец, график, сценограф, карикатурист, создатель удивительных фресок, которому, казалось, было всё по плечу. Этот по-возрожденчески одаренный человек стал на долгие годы символом современного авангарда.Третий том собрания сочинений Кокто столь же полон «первооткрывательскими» для русской культуры текстами, как и предыдущие два тома. Два эссе («Трудность бытия» и «Дневник незнакомца»), в которых экзистенциальные проблемы обсуждаются параллельно с рассказом о «жизни и искусстве», представляют интерес не только с точки зрения механизмов художественного мышления, но и как панорама искусства Франции второй трети XX века. Эссе «Опиум», отмеченное особой, острой исповедальностью, представляет собой безжалостный по отношению к себе дневник наркомана, проходящего курс детоксикации. В переводах слово Кокто-поэта обретает яркий русский адекват, могучая энергия блестящего мастера не теряет своей силы в интерпретации переводчиц. Данная книга — важный вклад в построение целостной картину французской культуры XX века в русской «книжности», ее значение для русских интеллектуалов трудно переоценить.

Жан Кокто

Документальная литература

Похожие книги

12 великих трагедий
12 великих трагедий

Книга «12 великих трагедий» – уникальное издание, позволяющее ознакомиться с самыми знаковыми произведениями в истории мировой драматургии, вышедшими из-под пера выдающихся мастеров жанра.Многие пьесы, включенные в книгу, посвящены реальным историческим персонажам и событиям, однако они творчески переосмыслены и обогащены благодаря оригинальным авторским интерпретациям.Книга включает произведения, созданные со времен греческой античности до начала прошлого века, поэтому внимательные читатели не только насладятся сюжетом пьес, но и увидят основные этапы эволюции драматического и сценаристского искусства.

Александр Николаевич Островский , Иоганн Вольфганг фон Гёте , Оскар Уайльд , Педро Кальдерон , Фридрих Иоганн Кристоф Шиллер

Драматургия / Проза / Зарубежная классическая проза / Европейская старинная литература / Прочая старинная литература / Древние книги