Том 2. Сумерки духа

Хата моя черная, убогая,
В печке-то темно да холодно,
На столе-то хлеба ни корочки,
В углах и тараканы померли.
Хозяйка моя – молчит, молчит.
Соседи мои – немудреные,
Соседи мякину лопают.
Животы-то у них бурчат, ворчат,
А они ничего – радуются.
А были соседи – да померли,
Лежат, ничего, погоста ждут,
Лежат себе – не схоронены.
Кто жив – глядишь, издевается:
«Чего, дурак, мякины не жрешь?
Небось, подыхал, так наелся бы».
А не лезет в меня мякина-то,
Нету моего согласия,
Чистой смертыньки пойду искать,
От соседей уйду, от хозяюшки,
Один на один умирать пойду.
Над колодцем месяц серебряный,
За вербой заря кровавая,
Под зарей, внизу, поле черное.
Пойду я да лягу на поле,
Буду в небо глядеть, алое и белое,
Так и умру с ним один на один,
Умру на земле – от голода…

К Добролюбову

Нет отреченья в отреченьи,
От вечных дум исхода нет.
Ты видишь свет и мрак в смешеньи.
В тебе раздельны мрак и свет.
И за полями, за горами,
Где меркнет жизнь и след людской,
Ты узришь жадными очами,
Что кинул здесь в семье родной.
В пустыне нет уединенья,
Повсюду жизнь, повсюду Бог.
Лишь сердцу, сердцу нет смиренья, –
От жизни в жизни – нет дорог.

Приложение

Е. Лундберг. Поэзия З. Н. Гиппиус *

Noch wenig Zeiten,

So bin ich los,

Und liege trunkcn

Der Lieb' in Schoss.

Ich fuhic des Todes Verjungende Flut,

Zu Balsam und Ather

Verwandelt mcin Blut.

Ich lebe bei Tagc

Voll Glaubcn und Mut,

Und sterbc die Nachte

In heiliger Glut.

Novalis[48]

I

Стихотворений у З. Гиппиус немного – всего две книжки. Тема их одна, легко определяемая благородными словами двух «посланий» – «великий грех желать возврата неясной веры детских дней» и «будет тем светлей душа моя, чем ваша огненней дорога». Первый томик стихотворений собирался в течение пятнадцати почти лет, по нескольку пьес в год. Очевидно, над поэзией Гиппиус тяготеют другие законы, чем над ее прозой. И форма и мысль здесь обусловлены строгой необходимостью, а не произволом. Прозу можно бы «сделать» и лучше и хуже, богаче вымыслом и беднее, а стихотворения пишутся так, как пишутся. Мерки для них нет. Прозу вызывает к жизни мысль Гиппиус, а стихотворения – не столько ее созданья, сколько знаки, что этой мыслью кто-то иной в Гиппиус живет, и она успевает лишь передать свои недоумения, радости и печали, вызванные движениями того, кто, как дитя в утробе матери, владеет ею. Его рост – ее радость. Его увядание – ее боль. Разница лишь в том, что дитя менее матери, а сила, владеющая творчеством поэтессы, более ее, ибо определяет творчество, сама же этим творчеством не определяется.