Том 2. Стихотворения 1917-1920

Обрелася икона облупленная,
На толкучке за трешницу купленная.
У Панкрата в церкви народу –
Не пробить к иконе проходу!
Пред иконой новоявленною,
Свечами уставленною,
Молилися днями-ночами.
Торговал Клим шибко свечами.
Выбиваясь из последней мочи,
Поп молебны служил дни и ночи.
Как вернется домой – покрякивает,
На счетах отец побрякивает,
Над бумажками поп ухмыляется,
Доходам своим удивляется,
К попадье игриво привалится,
Попадья попом не нахвалится.
Поповна, как шалая, носится,
В Москву за нарядами просится.
Словом, зажил наш батя не худо.
Про великое новое чудо
Повсюду пошла из Коломны молва,
Скоро стала трезвонить о чуде Москва.
Слух о чуде дошел до прихода,
Где, на зависть Панкрату, уж двадцать три года
Поп Евграф безмятежно священствовал,
В православии народ совершенствовал,
Служил богу, царю и отечеству
Да умело ласкался к купечеству.
Поп Евграф о коломенском чуде проведал.
Как проведал, с досады в тот день не обедал.
«До обеда ль тут, матушка?
Слышь, в Коломне что выкинул тихий Панкратушка?
Мы-то тут дураками какими сидим.
Ладно, брат, мы еще поглядим!»

Глава VIII

В приемной его преосвященства
Набилося духовенства
Со всей епархии
Всякой иерархии:
Дьячки, попы, протопопы, –
Пресмыкаются духовные холопы,
Взирают на секретаря умильно,
Меж собой препираются сильно;
Попрекают друг дружку,
Что лезет в чужую кружку,
Свинью соседу подкладывает,
На соседский приход поглядывает,
Развивает непотребную элоквенцию[3],
Разводит лихую конкуренцию.
Сообщают попы друг дружке без зазрения совести
Епархиальные новости:
Там проворовался отец-казначей;
Там вышла склока из-за калачей;
Там за обедней – на смех всему городу –
Отец Флор благочинному вцепился в бороду;
Там отец Феодул
Ризы в карты продул;
Там отец Иустин
После пьяных крестин,
Очутившись на панихиде,
Отколол трепака в лучшем виде;
Там отец Феогност
Оскоромился в пост:
Прихожанами был на страстной на седмице
Уличен в полуночных прогулках к вдовице;
Там отец Ипполит
С пономаршей шалит,
А пономарь не сокрушается,
С попадьей утешается.
Ржут долгогривые отцы,
Словно жеребцы,
Смеются – не отдышутся,
Животы у всех колышутся.
Один поп Евграф нахмуренный
Жует мундштук прокуренный,
Дымок разгоняет рукою.
Не дают ему мысли покою.
Не сводит глаз иерей
С архиерейских дверей
И секретарю паки и паки
Делает таинственные знаки.
Как дошел до Евграфа черед,
Выскочил Евграф вперед.
Секретарь ему шепнул осторожно:
«Не плошай. Надеяться можно.
Все приготовлено,
Как было условлено».
«Спасибо. Сие не останется втуне!»
(Евграф у него побывал накануне!)

Глава IX