Том 2. С Юрием Гагариным

Старик сам раскрыл тайну. За неделю перед отъездом повел он троих отдыхающих в лес. Посадил в гущине, сам пошел на поляну… Трое видели, как старик потоптался на месте, вытянул руку…

— Гляди, гляди! И правда ведь белка…

Белка сидела на руке, потом забралась на плечо, на шапку. Трое не удержались, вышли из ельника.

— Дай-ка попробовать…

Люди стояли, вытянув руки. Две белки по очереди хватали орехи, убегали на елку, потом снова спускались.

Из другого кармана старик достал горсть семечек. Закружились возле ладони синицы, поползни, снегири…

Два месяца прожил старик в Подлипках. Уехал бодрым, поздоровевшим.

— Не забывайте рыжих, — сказал он, передавая мешок с остатками орехов…

Как приворожил старик белок и птиц, никто не знает. Только после него белки и птицы в Подлипках перестали бояться людей.

Эту легенду-быль вам непременно расскажут в Подлипках, если вы решитесь поехать взглянуть на маленькое лесное чудо. Запаситесь орехами, будьте осторожны и дружелюбны — и на вашу ладонь обязательно сядут синицы и поползни. Из ваших рук юркие белки возьмут орехи.

В лесу вы встретите людей. У каждого в кармане будут орехи и семечки. Это больные из санатория. Назначая лечение, врачи в санатории пишут: «…ходить в лес, кормить белок и птиц». Белки и в самом деле помогают лечить болезни. Если не верите, поговорите с любым человеком, отдыхавшим в Подлипках.

Среди доверчивых белок вы непременно встретите одну с голым, как палочка, опаленным хвостом. Лесной пожар ни при чем. Это злая рука человека поднесла спичку. Но белка не перестала доверять людям. Плохой человек один, хороших людей много. Поэтому белки в Подлипках не боятся людей. Белки и птицы доверчиво сядут на вашу руку.

_{Фото автора. Подлипки, Московская область.}

 _{18 декабря 1960 г.}

Дочь коммуниста

Зовут ее Галей. Девушке девятнадцать лет. Живет в деревне Палкино, под Костромой. Год назад окончила школу, работает в совхозе. «…Приезжайте и напишите — настоящий герой…»

В вагоне я перечитал письмо из Палкина и чуть-чуть приуныл. Дочь директора… Все ли так, как пишут?

…В кузове с крытым верхом нас оказалось двое. Мой спутник, местный фельдшер, везет бутыль с какой-то жидкостью. Бутыль завернута в тряпки. Фельдшер держит ее, как ребенка. Машина немилосердно прыгает. Начатый разговор получается дробным, как стрельба.

— В Палкино?

— Да, есть там свинарка…

— О-о! К Галке, значит!

— Не зря ехал?..

— Девка что надо!.. Староват, а то бы сватов послал.

— Работящая?

— В отца… О нем слыхали? Ну-у-у!.. С отца и начинать надо…

— Хороший человек?

— Увидите.

— С характером?..

— Есть сучки. Но коммунист настоящий. Из колхоза брали — плакал народ. Тринадцать часов собрание шло: «Не отпустим и все!»

* * *

О себе человек не много расскажет, поэтому я не пошел в контору. Возле ограды трое чумазых трактористов заводили разогретый факелом трактор. Я постоял у трактора полчаса, проехался на нем до околицы, потом зашел в телятник, потом в избу к деду Павлу Смирнову, потом в райком. На другой день мне уже не терпелось увидеть отца, «с которого надо начать разговор».

…Из-за стола поднялся немолодой, но и не старый еще человек.

— Из газеты?

— Из газеты…

«Принесла нелегкая! — читаю в глазах. — Дел-то уж больно много…»

Совхозу — год от рождения. Четыре самых бедных, самых запущенных колхоза решили объединиться в одно хозяйство. Восемьдесят шесть деревень и хуторков разбросано по перелескам. Объехать такое «государство» — неделя, не меньше…

Человеку сказали: «Сам видишь. Надо поставить на ноги… Потянешь?»

Он не стал говорить о здоровье, хотя давно уже украдкой подносит руку к груди. Он не говорил о колхозе, который за год поставил на ноги и где его чтили, как родного. Он сказал: «Понимаю, трудное место».

Вся его жизнь состоит из хождений по трудным местам. Налаживал, направлял, ставил на ноги. Он был пастухом, кузнецом, лесосплавщиком, секретарем райкома, директором МТС, председателем колхоза, снова секретарем. В сорок лет окончил семилетку. О его уменье хозяйствовать и обходиться с людьми по селам ходят легенды.

По сей день помнят Евгения Сергеевича в селах, где вместе с бабами чистил он запущенный коровник, где показывал мужикам, как ладить крышу, садить кирпич в горно, рыть колодец…

Сейчас, забыв о корреспонденте, Евгений Сергеевич стал на колени, как Чапаев, раскладывает на карте пресс-папье, бутылку из-под чернил:

— А я говорю, так лучше будет. Хотите, шагами измерим?!

Идет спор: поселять ли дояров поближе к фермам или проложить дорогу через болото, чтобы крюк не делали.