Том 2. Рассказы и пьесы 1904-1907

Отец. Ах, боже мой! (Уходит вместе с доктором.)

Родственники садятся полукругом и некоторое время торжественно молчат. В углу, обратив к ним каменное лицо свое, неподвижно стоит Некто в сером.

Разговор родственников

— Ты не думаешь, милая жена, что наша родственница может умереть?

— Нет, я не думаю это. Она очень нетерпеливая женщина и придает много значения своим болям. Все женщины рожают, и никто не умирает. Я сама рожала шесть раз.

— Но она так кричала, мама!

— Да, у нее на лице кровоподтеки от крика. Я обратил на это внимание!

— Это не от крика. Это оттого, что надо тужиться. Ты этого не понимаешь. У меня у самой были кровоподтеки, однако я не кричала.

— Одна моя знакомая, жена инженера, рожала недавно и тоже почти не кричала.

— Я не знаю жены инженера. Напрасно брат так беспокоится: нужно быть тверже и смотреть на вещи спокойнее. Я боюсь, что и в воспитание ребенка он внесет много фантазерства и распущенности.

— Он очень безвольный человек. У него у самого так мало денег, а он дает взаймы людям, не заслуживающим доверия.

— Вы знаете, сколько стоило для ребенка белье?

— Не говорите, меня так огорчает легкомыслие брата. Мы часто спорим с ним по этому поводу.

— А говорят, что бебе приносит аист. Какой же это аист!

Молодые люди одновременно фыркают.

— Не говори глупостей. Я на твоих глазах родила пятерых, а я, слава богу, не аист.

Молодые люди снова фыркают, а Пожилая дама продолжительно и строго смотрит на них.

— Ты должна заметить себе, что это предрассудок. Дети родятся совершенно естественным путем, строго установленным наукой.

— Они теперь на новой квартире.

— Кто?

— Инженер и его жена. Старая квартира оказалась очень сырая и холодная. Несколько раз жаловались домовладельцу, но он не обратил внимания. По моему мнению, лучше маленькая квартира, но теплая, чем большая и сырая. В сырой квартире можно умереть от насморков и ревматизма.

— У одних моих знакомых тоже очень сырая квартира.

— И у моих тоже. Очень сырая!

— Теперь так много сырых квартир!

— Скажите, пожалуйста, я давно хотела у вас спросить: как выводятся жирные пятна со светлых материй?

— Шерстяной?

— Нет, с шелковой.

Крики ребенка за стеной.

— Возьмите небольшой кусок чистого льда и хорошенько трите то место, где пятна. И когда хорошенько протрете, возьмите горячий утюг и прогладьте.

— Скажите, как просто! А я слыхала, что лучше борной водой.

— Нет, борной водой хорошо только для темных материй. А для светлых самое лучшее — лед.

— Скажите, пожалуйста, можно здесь курить? Я как-то никогда не думал, можно ли курить, когда только что родился ребенок?

— И мне никогда не приходилось. Как странно! На похоронах, я знаю, курить неприлично, но тут…

— Какие пустяки! Конечно, можно.

— Только куренье табаку вообще очень дурная привычка! Вы еще очень молодой человек, и вам следовало бы поберечь здоровье. В жизни так много случаев, когда здоровье необходимо.

— Но табак возбуждает.

— Поверьте мне, это очень нездоровое возбуждение. Я сам в молодости, когда был легкомыслен, злоупотреблял курением табаку…

— Мама, как он кричит! Как он кричит, мама! Он хочет молочка?

Молодые люди фыркают. Пожилая дама строго смотрит на них.

Опускается занавес

Картина вторая Любовь и бедность

Все залито ярким, теплым светом. Большая, очень высокая и очень бедная комната. Совершенно гладкие светло-розовые стены, местами покрытые фантастическим и красивым сплетением сырых пятен. В правой стене два высоких восьмистекольных окна без занавесок; в них смотрит ночь. Две бедные кровати, два стула и непокрытый стол, на котором стоит полуразбитый кувшин с водою и прекрасный букет полевых цветов.

В углу, который темнее других, стоит Некто в сером. Свеча в Его руке убыла на одну треть, но пламя еще очень ярко, высоко и бело и бросает сильные блики на каменное лицо Его и подбородок. Входят соседи, одетые в яркие, веселые платья. Все руки у них полны цветов, травы, зеленых свежих веток дуба и березы. Разбегаются по комнате. Лица у всех простые, веселые и добрые.

Разговор соседей

— Как они бедны! Смотрите, у них нет ни одного лишнего стула…

— Ни занавесок на окнах…

— Ни картин на стенах…

— Как они бедны! Смотрите, они едят только черствый хлеб…

— И пьют только воду: холодную воду из студеного ключа!

— У них нет даже лишней одежды. Она всегда ходит в своем розовеньком платье, с голою шейкой, что делает ее похожей на девочку.

— А он в своей блузе и диком галстуке, что делает его похожим на артиста и заставляет злобно лаять на него всех собак…

— И вызывает недовольство всех порядочных людей!