Том 2. Рассказы 60-х годов

– Ну, примерно в те же годы учились, знаете, как это было: тоже – давай! давай! Двигатель внутреннего сгорания? – изучай быстрей и не прыгай больше. Пока хватит – некогда. Теперешние – это совсем другое. Я чувствую: старшей со мной уже скучно. Я, например, не знаю, что такое импрессионизм, и она, чувствую, смотрит сквозь меня…

– Выдумываешь, Николай, – встряла женщина. – У тебя – одно, у ней – другое. Заговори с ней о своих комбайнах, ей тоже скучно станет.

– Да нет, она-то как раз… Она вот тут на днях мне хорошую лекцию закатила. Просто хоро-ошую! Про нашего брата, иженерию… Вы знаете такого – Гарина-Михайловского? Слышали?

– Слышал.

– Вот, а я, на беду свою, не слышал. Ну и влетело. Он что, действительно, и мосты строил, и книги писал?

– Да вы небось читали, забыли только…

– Нет, она называла его книги – не читал. Вы художник?

– Что-то вроде этого. Сюда, правда, приехал пописать. Тире – отдохнуть. Мне у вас очень понравилось.

– У нас хорошо!

– У нас тоже хорошо, но у вас еще лучше.

– Вы откуда?

– Из… – Гость назвал соседний городок.

– Я там, кстати, учился.

– Нет, у вас просто хорошо! У нас тоже ничего, но у вас просто здорово!

Женщина с тревогой посмотрела на гостя. Но тот как будто даже протрезвел. И на лице у него опять появилось ироническое выражение, и улыбка все чаще вспыхивала на лице – добрая, ясная.

– У нас, главное, – воздух. Мы же – пятьсот двадцать над уровнем моря, – рассказывал хозяин.

– Нет, мы значительно ниже. Хотя у нас тоже неплохо. Но у вас!.. У вас очень хорошо!

– Причем учтите: здесь преобладают юго-восточные ветры, а там – никаких промышленных предприятий.

– Да нет, что там говорить! Я, правда, предпочитаю северо-восточные ветры, но юго-восточные – это великолепно. И там никаких промышленных предприятий?

– А откуда? Там же… эти…

– Нет, это великолепно! А как у вас с текущим ремонтом?

Хозяин засмеялся.

– Во-он вы куда!.. Нет, тут сложней. Могу только сказать: юго-восточные ветры на текущий ремонт влияния не оказывают. К сожалению.

– А вал? Собственно говоря, как с валом?

– Вал помаленьку проворачиваем… Скрипим тоже.

– Вот это плохо.

– Я вам так скажу, дорогой товарищ, если вы этим интересуетесь…

– Коля, за тобой заедут? А то будут ждать…

– Козлов заедет. Если уж вы этим заинтересовались…

– Коля, ну кому это интересно – текущий ремонт, вал?

– Но товарищ же спрашивает.

– Товарищ… просто поддерживает беседу, а ты на полном серьезе взялся… Не будет же он с тобой об импрессионистах говорить, раз ты ничего в этом не понимаешь.

– Не на одних импрессионистах мир держится.

– Не перевариваю импрессионистов, – заметил гость. – Крикливый народ. Нет, вал меня действительно очень интересует.

– Так вот, если вам это…

– Ольга идет.

Гость, если бы за ним в это время наблюдать, заволновался. Привстал было, чтобы посмотреть в окно, сел, взял вилку, повертел в руках… положил. Закурил. Взял было рюмку, посмотрел на нее, поставил на место. Уставился на дверь.

Вошла рослая, крепкая юная женщина. Она, как видно, искупалась, и к ее влажному еще телу местами прилипло легкое ситцевое платье – и это подчеркивало, сколь сильно, крепко, здорово это тело.

– Здравствуйте! – громко сказала женщина.

– Оля, у нас гость – художник, – поспешила представить мать. – Приехал поработать, отдохнуть… Игорь Александрович…

Игорь Александрович поднялся, серьезно, пристально глядя на молодую женщину, пошел знакомиться.

– Игорь Александрович.

– Ольга Николаевна.

– Игоревна, – поправил гость.

– Игорь!.. Игорь Александрович! – воскликнула хозяйка.

– Я не поняла, – сказала Ольга.

– Твое отчество – Игоревна. Я твой отец. В сорок третьем году я был репрессирован. Тебе было… полтора года.

Ольга широко открытыми глазами смотрела на гостя… отца?

С этой минуты в большом, уютном доме Синкиных на какое-то время хозяином сделался гость. У него явилась откуда-то твердость, трезвость. И он совсем не походил на того беспечного, ироничного, веселого, каким только что был.

Долго все молчали.

– Игорь… – прерывающимся голосом, отчаянно заговорила хозяйка, – ты нашел! Ты сказал – это случайность… Нет, ты нашел! Это жестоко.

– Нашел, да. Я искал много лет. Случайность с домом… Синкина.

– Но это жестоко, Игорь, жестоко!..

– Неужели не жестоко – при живом отце… даже не позволить знать о нем. Вы считаете, это было правильно? – повернулся Игорь Александрович к Синкину.

Тот почему-то почувствовал себя оскорбленным.

– Сорок третий год – это не тридцать седьмой! – резко сказал он. – Еще неизвестно…

– Нет, в плену я не был. При мне – все мои документы, партийный билет и все ордена. Предателям этого не возвращают. Но речь о другом… Ольга, прав я или не прав, что нашел тебя?

Ольга все еще не пришла в себя… Она села на стул. И во все глаза смотрела на родного отца.

– Я ничего не понимаю…

– Ты клялся, Игорь!.. – стонала хозяйка. – Как это жестоко!