Читаем Том 2. Повести полностью

Замок Балашши тоже был похож на такой сказочный терем-теремок: прислуга в нем никогда не показывалась. Люди здесь были приучены оставаться невидимыми. И тем не менее все было всегда в полном порядке. В столовой уже был накрыт стол, и когда барон, стоя у окна, поджидал Мими, переодевавшуюся в часовне, уже неизвестно откуда появился второй прибор и бутылка шампанского в ведерке со льдом.

Но вот пришла и Мими — свежая, веселая, улыбающаяся, в длинном платье, с веером в руке и двумя бантами на соломенной шляпе. Совершенно другая, новая Мими. Барон увидел ее словно впервые!

— Как хороша ты, душенька, когда оденешься светской дамой!

— А в одеянии крестьяночки разве я не была хороша?

— Ну что ты! Только тогда я был сердит на тебя.

— Почему же?

— Наверное, потому, что с ума сошел…

Мими и барон сели за стол друг против друга. Гнева и обиды как не бывало. Все, что ни подавали им, было отлично приготовлено. И шампанское тоже было дивное.

Через окно в комнату струился напоенный ароматами весенний воздух. Ах, как же хороша жизнь! И к чему омрачать ее какими-то глупыми подозрениями?

— Ну, еще один глоточек шампанского, Мими! Ради меня! Завязался так называемый пьянящий щекотливый разговор, какой возникает обычно, когда двое остаются с глазу на глаз, причем мужчина пьет свое собственное шампанское, но не со своей собственной женой. Ах, какое изумительное это сочетание!

— Как же это ты забрался в наши края, барончик?

— Везу в Дярмат документы о процессе.

— В этой вот охотничьей сумке?

— Бумаги в ней.

— Но я почувствовала в ней и еще что-то твердое, когда ты обнял меня сегодня возле часовни…

— Пистолет.

— Ой, а если бы он выстрелил? Неужели он заряжен?

— Оба ствола.

На лице Мими отобразился неподдельный испуг.

— Ой! — побледнев, воскликнула она. — А вдруг ты застрелишь сам себя? Зацепишь за что-нибудь, а он и выпалит!

Балашша только весело посмеялся ее испугу, который пришелся ему по душе.

— Не для меня те пули уготованы, — проговорил он загадочно, с некоторой печалью в голосе.

— Погоди, я так и забыла тебя спросить, как все же ты очутился в лесу, возле того тополя?

— Так просто. Шел, шел и очутился…

— Случайно?

— Случайно.

— А экипаж свой где оставил?

— Я не в экипаже ехал.

— Значит, верхом?

— Тоже нет.

— Уж не пришел ли ты сюда пешечком, словно бродячий портняжка?

— Совершенно верно. Пешечком.

— Вот это чудо! — удивилась девица, и глаза ее округлились. — В чем же дело?

— Странный случай произошел со мной…

— Ой, рассказывай поскорее!

— Как-нибудь в другой раз.

— Нет, теперь!

— Сейчас не буду. И не допытывайся. Нельзя.

— А зачем же ты у меня допытывался?

— У меня причина на то была.

— Снова начинаешь?

— Пардон! Можешь наказать меня. Подойди ко мне поближе и отвесь мне твоей малюсенькой лапкой пощечину. Чтобы я знал, что ты — прежняя!

— Я бы подошла и ударила бы, да эти слуги все тут ходят.

— Эй, слуги, убирайтесь ко всем чертям! Оставьте только вино. Побольше вина. Я хочу пить. Выпьем, Мими! Станем снова хорошими друзьями. Только не будь слишком покорной и ручной! Иначе я всегда буду думать, что ты обманываешь меня. Ну, выйди хоть раз из моей воли, рассердись на меня. Прошу тебя!

Балашша все пил и пил, язык его уже начал заплетаться, а мысли с каждым глотком становились все мрачнее. Злой напиток — вино. Словно гиена. Выкапывает мертвецов из земли, как бы глубоко их ни зарыли.

А балашшевский «покойничек» был еще совсем на поверхности, чуть-чуть припорошенный забытьём.

— Прикажи оседлать лошадь. Я спешу в Дярмат, там ждут меня.

— Как, ты уже покидаешь меня?

— Нет еще, прежде допьем вот эту бутылку.

— Ой, барончик, не пей больше!

Балашша вспылил. Теперь уже каждое слово любовницы казалось ему подозрительным.

— Почему ты не хочешь, чтобы я пил? Испугалась?

— Чего же мне бояться?

— Того, что вино мне на ухо шепчет!..

— Ну и что же оно тебе шепчет?

— Оно говорит… Нет, прежде ты подойди ко мне, садись вот сюда, на колени. Вот так. Ой, как колются застежки на твоем корсаже.

— А ты убери оттуда руку.

— Хорошо, уберу. Да, так о чем ты спрашивала? Ах, о том, что мне вино на ухо шепчет! Так вот, говорит оно мне: «Хорошо бы твое, Мими, сердечко вынуть этак ножичком да посмотреть его на свет: что-то в нем кроется?»

— Не говори мне таких ужасных вещей!

— Так ведь это же не я — вино говорит… Я вообще ничего не говорю, — возразил барон и захохотал таким зловещим смехом, что у девицы словно мороз по коже прошел. — А я говорю тебе только: налей еще одну рюмочку!

В тот миг в зал вошел старый камердинер Иштван Катона, которого остальная прислуга за его умение двигаться бесшумно, будто кошка, называла: «Иштван — шелковые подошвы».

— Постой, старик! Вели-ка оседлать для меня коня!

— Уезжать изволите, ваше сиятельство?

— А тебе-то что за дело?

— Прошу прощенья, ваше сиятельство! Гилаго пришел со своим оркестром. Но, коли ваше сиятельство спешат, считайте, что я и не докладывал вам о нем.

— Как? — оживившись, вскочил со стула Балашша. — Здесь Гилаго? Видно, сам господь бог послал его ко мне. Пусть цыгане входят, я не спешу. Зачем мне спешить? Балашши никогда не спешат.

Перейти на страницу:

Похожие книги