Не вечно мне гореть. Не вечно мне пылать.И я могу стареть. И я могу устать.Чем больше пламени в моем давно бывалом,Тем меньше впереди огня во мне усталом.Но все-таки, пока во мне играет кровь,Хоть изредка, могу надеяться я вновьЗажечься, засиять и устремиться к маю…Я все еще живу. Я все еще пылаю…
8 декабря 1916
Гатчина
Музей моей весны
О милый тихий городок,Мой старый, верный друг,Я изменить тебе не могИ, убежав от всех тревог,В тебя въезжаю вдруг!Ах, не в тебе ль цвела сирень,Сирень весны моей?Не твой ли — ах! — весенний деньВзбурлил во мне «Весенний день»,Чей стих — весны ясней?И не окрестности твои ль,Что спят в березняке,И солнцесвет, и лунопыльМоих стихов сковали стиль,Гремящих вдалеке?И не в тебе ли в первый разМоя вспылала кровь?Не предназначенных мне глаз, —Ах, не в тебе ль, — я пил экстазИ думал: «Вот любовь!»О первый мой самообман,Мне причинивший боль,Ты испарился, как туман,Но ты недаром мне был дан:В тебе была эоль!И только много лет спустя,Ошибок ряд познав,Я встретил женщину-дитяС таким неотразимым «я»,Что полюбить был прав.Да, не заехать я не могТеперь, когда ясныМои улыбки, в твой шатрок,Мой милый, тихий городок,Музей моей весны!..
19 апреля 1916
Гатчина
Поэза Дмитрию Дорину
Я перечитываю сноваТвои стихи, — и в ореолДавно угасшего БылогоВзлетел «Тоскующий Орел»!Ах, чувствам нет определенья…Чего до слез, до муки жаль?Какое странное волненье!Какая странная печаль!Твои стихи! — они мне милы!На редкость дороги они!Моя известность не затмилаТого, что помним мы одни!И если не совсем умелыТвои смущенные стихи,Что мне до этого за дело,Раз сердцу моему близки?!..Ведь в них и Фофанов, и Пудость,Твоей застенчивости «аль»,И внешних лет святая скудость,Которую-то мне и жаль…Пусть мой порыв нелеп и вздорен, —Я не стыжусь его; я рад,Что где-то жив мой грустный Дорин,Меня волнующий собрат.
9 ноября 1916
Гатчина
Гастрономические древности
Лукулл, Октавий, Поллион,Апиций, Клавдий — гастрономы!Ваш гурманический закон:Устроить пир, вспенить ритонИ уедаться до истомы.Прославленный архимагир,Одетый чуть не в латиклаву,Причудами еды весь мирДивил, и рокотанье лирОтметило его по праву.Не раз в шелках имплувиат,Закутав головы кукулем,К Лукуллу толпы шли мэнадПить выгрозденный виноград,Соперничающий с июлем.Из терм Агриппы сам Нерон,Искавший упоенья в литре,Шел к гастрономам спить свой сон,И не Нероном ли пронзенПрощающий его Димитрий?И не на этих ли пирахТот, кто рожден с душой орлиной, —Пизон, Петроний, — пал во прах,Сраженный той, чье имя — страх:Статилиею — Мессалиной?