Том 2. Нервные люди. Рассказы и фельетоны, 1925–1930

«Лошадка, — думает, — мне, конечно, не требуется. Я на ней ездить не приучен. А дай, — думает, — заместо этой лошадки приму деньги».

Начал он требовать свои пречистые пятьсот рублей, — не дают.

— Так что, — говорят, — извиняемся, денег мы не дадим, а лошадь, в крайнем случае, если хотите, — берите. Только, — говорят, — приплатите нам 108 рублей за ее харчи.

Конечное дело, выигравший расстроился.

— За что же, — говорит, — помилуйте, 108 рублей?

— То есть, — говорят, — как за что? Лошадь-то мы кормили, ай нет?

— Ну, — говорит, — кормили.

— А раз, — говорят, — кормили, то, — говорят, — деньги тратили. И, значит, платите 108 рублей и уносите скорее своего коня, а то он стоит не жравши с момента выигрыша.

Счастливый рабочий говорит:

— Братцы, да может, вся ваша лошадь вместе со своим хвостом стоит 106 рублей. Как же так? Я же выиграл, я же еще и докладать два рубля должен? Войдите, — говорит, — в положение выигравшего человека.

Ему говорят:

— Ты, — говорят, — выиграл, а не мы. Ты, — говорят, — и разбирайся в вопросах. А только ты нас должен крайне благодарить, что мы своевременно кормили твоего коня. Нуте вообрази — мы бы его не кормили! Он бы взял и подох или стоял бы при смерти? Чего бы ты тогда выиграл? Ну разве тебе приятно мертвое лошадиное тело выигрывать?

— Да, — говорит, — действительно неприятно.

— А раз, — говорят, — так, то об чем речь?

Ну тут, конечно, они еще поторговались и сошлись на 50 руб. Счастливый рабочий заплатил деньги и увел своего коня. Что он теперь с ним делает — неизвестно. А конь, говорят, уже нажрал рублей на двести. Бывают в жизни огорчения!

Между прочим, главное огорчение выпало заведующему товарищу Гришину. Его пришили к делу. А конь все жрет и жрет и ничем больше не интересуется.

He забавно

Конечно, город Минусинск — это вам не Москва.

Это в Москве бывает все быстро, спешно и в ударном порядке. А тут, так сказать, наоборот и совсем напротив. Тут течение жизни медленное. Все идет с прохладцей. Никто зря на дело не кидается. А если чего и делают, то подумавши несколько дней. Иначе, наверное, сибирский суровый климат не дозволяет.

А произошел в этом самом Минусинске такой драматический эпизод.

Уперли деньги у одного товарища. Одним словом, свистнули какую-то сумму у одного физкультурника из «Динамо».

Как именно и при каких обстоятельствах произошел этот кошмарный случай — мы не знаем. Газета «Власть Труда» не сообщает этих подробностей. А мы сами не можем на таком расстоянии угадывать. Мы только знаем, что потерпевший был вполне симпатичный гражданин. И что днем у него еще шуршали эти деньги в кармане. А к вечеру и шуршать перестали — уперли.

И хотя очень расстроился наш потерпевший гражданин, однако присутствия духа не потерял.

Он тотчас смотался в адмотдел, поднял там тревогу и объяснил, сколько у него денег уперли и кто именно упер.

Он подозревал одного человечка.

В отделе говорят:

— Это, — говорят, — хорошо, что вы подозрение имеете на определенное лицо. Это очень помогает расследованию. Главное — мы теперь знаем, у кого ваши деньги искать. Мы небольшой обыск произведем и ваше лицо, как пить дать, засыпется. Считайте свои деньги обратно в кармане.

Очень все порадовались этим словам и со спокойной душой разошлись по домам.

И снова в городе потекла жизнь тихая и спокойная. Днем снежок сыпется. Ночью луна сияет на небосводе. Одну ночь луна сияет. Потом вторую ночь сияет. Третью ночь сияет.

И вот в эту третью ночь адмотдел, обдумавши все до тонкости, пошел делать обыск у несчастного гражданина, на которого пало тяжелое подозрение.

Конечно, в Москве или в Ленинграде сделали бы этот обыск немного побыстрей. Ну в тот же день — вечером. Или на другой день. Но для провинции и это — достижение.

Газета подтверждает наши мысли:

Вместо того, чтобы обыск у этого гражданина сделать в тот же вечер, адмотдел соизволил прийти с обыском через два дня. Ясно, что ничего обнаружить не удалось.

Дело, так сказать, закончилось к общему благополучию, и снова жизнь в городе потекла ровно и без перебоев. У потерпевшего снова, небось, завелись деньжата. А который спер, тот, небось, уже поистратился. И снова, небось, обдумывает свои мелкие делишки.

Сыпется снежок в Минусинске. Температура — минус восемнадцать.

Неинтересный климат!

Все в порядке

Вот говорят — спецеедство[77]. Спецов, дескать, заедают. Дескать, им дыхнуть не дают. Это — грубые слова и ничего больше.

Вон в Славянске специально для них дом отгрохали. Специально для инженеров. Пущай живут. Пущай не страдают. Пущай работают.

Теперь является вопрос — кто этот дом производил? Кто его строил? Надо полагать — его строили сами товарищи инженеры. Какие-нибудь, наверное, гражданские инженеры с высшим образованием. Хотя если на дом со стороны поглядеть, то высшего образования не можно увидеть. Потому небольшой изъян в глаза бросается.