Том 2. Лошадь Паллада

Берег пологий, пустынный, вечерний и узкое взморье, –
Будто в России, в деревне, в лугах, –
Небо вечернее дымчатое и простое,
И зябкость осенняя славно легка.
Озябнув, пошли мы от берега. Фокс
Залаял, белея, помчался от берега.
Ваших, кудрявых, коротких и легких волос
Касалась вечерняя свежесть. Я бережно
Вел Вас навстречу луне
По дачной осенней и поздней дороге.
Звенел
Ваш голос в безлюдьи, при лунной тревоге. –
И снова
Томленье скитаний, пространства, пьяненья и одиночества
Детски уснуло…
И мне захотелось пророчества.

II.

Представьте, что мы собрались
На лавочке той у ворот – говорить о войне, о Сереже, о прошлом, о Боге, –
Ваш голос: «Борис,
Давайте-ка, Бога не трогать!»
И право. Пусть мирно висит в изголовьи кровати,
Пусть мирно лежит на груди на цепочке,
Пусть помнится вместе с Жар-Птицей Святое Распятье
И свечку Казанской поставить вдруг хочется, –
От тех туркестанских Кирков,
Где были в мешок меховой вы младенцем зашиты,
До этих поспешных скитальческих буйных годов,
Такая простая и добрая всюду защита!
И верится мне: непременно увижу, услышу:
Быть может, и там, в Ушаковском, в аллее, под липами,
А может, под тентом кофейни в бульварном ущелье Буль-Миша,
А может, на Курском вокзале меж суетою и криками
Ваш оклик заставит остановиться…

Усадьба *

Еще на родине моей
Цветет ковыль.
Отважен океан степной
На много миль.

И наплывают острова:
Над ржами – крест.
Воспоминания – трава
Растет окрест.

На выгоне такая грусть;
Трава и скот,
Щавель пощипывает гусь,
А небосвод!..

А небосвод огромен там, –
О, небеса!
Покой лишь этим небесам
И чудеса.

Чувствительней закатов нет
Страны родной
И нету яростней комет
Перед войной.

И нет безлюднее путей
И уже нет,
И… вдруг под крышею ветвей
Кабриолет.

Приплясывая, пятит конь,
У девы страх.
Но серафический огонь
В ее глазах…

Так едет из столицы франт,
Умен и глуп.
Влюбляется в лиловый бант
И в строгость губ.

И приезжает кушать чай,
Везет визит.
Давно терраса при свечах,
А он сидит.

Тут просят гостя ночевать.
С свечой ведут –
Какая странная кровать,
Какой уют!

Как много запахов идет
И столько звезд –
Да, кажется, весь дом плывет
В кругу берез!..

Встает и ходит босиком,
Глядит портрет,
Беседует со стариком,
А сна все нет.

А вот и пламенный восход
Стену зажег,
Шумит усадебный народ,
Гость позевнул и лег.

Шанхай.

Ноябрь 1924 год

Сердце *