Том 2

– Одна из моих йоркширских кузин. У них большая семья: ее отец священник. Мегги примерно моих лет, и я ее обычно приглашаю к себе летом погостить. Но в ней нет изюминки – слишком уж она безгрешная. С этакой прической, которая сейчас вдруг случайно вошла в моду. Словом, я рассчитывала обойтись в этом году без нее.

– Ни в коем случае. Ваша кузина именно то, что нужно. Я представлял себе как раз кого-то в этом роде.

– Ну что ж, – вздохнула Ник. – Пошлю ей телеграмму. Мне просто не приходит в голову, кого еще я могла бы сейчас поймать. Все уже с кем-то сговорились. Но она-то приедет, если только не намечается пикник церковных певчих или празднество матерей. Только я, по правде сказать, не понимаю, что она, по-вашему, должна делать?

– Вы можете устроить так, чтобы она ночевала в вашей комнате?

– Думаю, что да.

– Ваша просьба не покажется ей странной?

– О, Мегги ведь не рассуждает! Она только исполняет – истово, по-христиански, с верой и рвением. Значит, договорились, я ей телеграфирую, чтобы приезжала в понедельник.

– А почему не завтра?

– Воскресным поездом? Она подумает, что я при смерти. Нет, лучше в понедельник. И вы расскажете ей, что надо мной нависла ужасная опасность?

– Посмотрим. А вы все шутите? Ваше мужество меня радует.

– Это хоть отвлекает, – сказала Ник.

Что-то в ее тоне поразило меня, и я с любопытством взглянул на девушку. Мне показалось, что она о чем-то умалчивает. К этому времени мы уже вернулись в гостиную. Пуаро барабанил пальцами по газете.

– Читали, мадемуазель? – спросил он вдруг.

– Здешний «Геральд»? Так, мельком. Они тут каждую неделю печатают прогноз приливов, вот я и заглянула.

– Ясно. Да, между прочим, вы когда-нибудь писали завещание?

– Полгода назад. Как раз перед операцией.

– Что вы сказали? Операцией?

– Да, перед операцией аппендицита. Кто-то сказал, что надо написать завещание. Я написала и чувствовала себя такой важной персоной.

– И каковы были условия?

– Эндхауз я завещала Чарлзу. Все остальное – Фредди, но там не так уж много оставалось. Подозреваю, что… – как это говорится? – пассив превысил бы актив.

Пуаро рассеянно кивнул.

– Я должен вас покинуть. До свидания, мадемуазель. Остерегайтесь.

– Чего?

– У вас есть голова на плечах. Да в этом, собственно, и вся загвоздка, что мы не знаем, чего остерегаться. И все-таки не падайте духом. Через несколько дней я докопаюсь до правды.

– А пока избегайте яда, бомб, выстрелов из-за угла, автомобильных катастроф и отравленных стрел, какими пользуются южноамериканские индейцы, – одним духом выпалила Ник.

– Не насмехайтесь над собой, – остановил ее Пуаро.

Возле дверей он задержался.

– Кстати, – спросил он, – какую цену предлагал мсье Лазарус за портрет вашего деда?

– Пятьдесят фунтов.

– О!

Он пристально вгляделся в темное, угрюмое лицо над камином.

– Но я уже говорила вам, что не захотела продать старика.

– Да, да, – задумчиво проговорил Пуаро. – Я вас понимаю.

Глава 4 Здесь что-то есть!

– Пуаро, – сказал я, как только мы вышли на дорогу, – мне кажется, я должен сообщить вам одну вещь.

– Какую, мой друг?

Я передал ему, что говорила миссис Райс по поводу неисправных тормозов.

– Вот как! Это становится интересным. Встречаются, конечно, тщеславные истерички, которые жаждут привлечь к себе внимание и сочиняют невероятные истории о том, как они были на волосок от смерти. Это известный тип. Они доходят до того, что сами наносят себе тяжелые увечья, лишь бы подтвердить свою правоту.

– Неужели вы думаете…

– Что мадемуазель Ник из их числа? Об этом не может быть и речи. Вы обратили внимание, Гастингс, нам стоило немалых трудов даже убедить ее в том, что ей грозит опасность. И она до самого конца делала вид, что подсмеивается и не верит. Она из нынешнего поколения, эта крошка. И все же это очень любопытно – то, что сказала миссис Райс. Почему она об этом заговорила? Допустим даже, что она сказала правду, но с какой целью? Без всякой видимой причины – так не к месту.

– Вот именно, – подхватил я. – Она ведь просто притянула это за уши.

– Любопытно. Очень любопытно. А я люблю, когда вдруг появляются такие любопытные подробности. От них многое зависит. Они указывают путь.

– Куда?

– Вы попали не в бровь, а в глаз, мой несравненный Гастингс. Куда? Вот именно, куда? Как ни печально, но мы узнаем это только в конце пути.

– Скажите, Пуаро, для чего вы заставили ее пригласить эту кузину?

Пуаро остановился и в возбуждении погрозил мне пальцем.