Том 2

— Так вот, товарищ Мартынов, я прочитал протокол вашего нашумевшего собрания партактива… — Он долго молчал, нахмурившись. Мартынов перестал отхлебывать чай, осторожно, чтоб не звякнуть ложечкой, отодвинул стакан. — Вот выступление Опёнкина… Вот еще выступления председателей колхозов… Неглупо… Но я с ними не согласен. Они, как хозяйственники, сугубо практические люди, все переводят на человеко-часы, в этом видят зло — в потере времени. А я, как партийный работник, вижу зло в другом… Самое страшное — не в потере времени… Если в организации такие болтуны, как ваш Коробкин, не в единственном числе, во что они могут превратить наши партсобрания? В школы пустословия?..

У Мартынова радостно забилось сердце.

— Алексей Петрович!..

— Погоди… Коробкины всерьез думают, что вот это и есть самая настоящая наша работа — произносить изо дня в день такие речи: «Корма — это основа животноводства!», «Свинья — полезное животное!» Создается видимость работы. Одни кричат так, что стены дрожат, другие бубнят эти же слова по бумажке — цена их речам одна. Пустословие — это душевная отрава, усыпляющий сознание дурман… Люди думают, что они действительно делают что-то нужное, полезное обществу. Что они таким образом руководят, воздействуют на колхозную жизнь. Отсидел на заседании шесть часов, и совесть его чиста — он сегодня славно поработал! Слушал речи о необходимости усиления массово-воспитательной работы в колхозах, сам выступал до хрипоты в горле, уставший идет домой пообедать, отдохнуть. А ведь это не работа — паразитическое приспособление к жизни. Убегание от настоящей работы в разговоры, болтовню о работе… Когда это пустозвонство становится специальностью, профессией некоторых наших товарищей — вот что самое опасное!..

Секретарь говорил ровным голосом, медленно, с большими паузами, как бы проверяя вслух перед самим собою и Мартыновым мысли, давно выношенные.

— Партсобрание, актив, пленум — не самоцель. Собрание мы проводим не ради самого собрания, а ради того, чтобы после него коммунисты ринулись в бой! В работу бы ринулись засучив рукава. Коллективно решаем дела большой важности, вскрываем недостатки нашей работы. На партсобраниях молодые коммунисты учатся впервые выступать с речами, убедительно, логично излагать свои мысли. Учатся ораторскому искусству. Чтоб потом выступать перед народом. Это тоже дело нужное: каждый коммунист должен быть пропагандистом, агитатором… Но не у Коробкиных же они должны учиться!

— В том-то и дело, Алексей Петрович! — сказал Мартынов. — Показная активность! Собрание проведено, выступления были, протокол написан — форма соблюдена. В чем, в чем, но уж в партийной работе формализм совершенно невыносим! С нас берут пример и комсомольцы и пионеры. Формализм бюрократизму — родной брат. А у Ленина в одном письме сказано: если что нас погубит, то именно бюрократизм. Этого-то мы, конечно, не допустим. Но Ленин предупредил нас, какая это серьезная опасность!..

Два коммуниста, два секретаря посмотрели друг другу в глаза долгим, изучающим взглядом. Им предстояло работать вместе, и, может быть, не один год. Секретарю обкома было приятно совпадение их мыслей, Мартынову более чем приятно — радостно.

Секретарь обкома, пройдя по кабинету, остановился у большого окна, из которого с четвертого этажа открывался широкий вид на пригородные заводские новостройки, на заснеженные поля с перелесками на горизонте. Мартынов тоже встал, подошел к нему.

— А слово «оратор» — вообще-то слово неплохое, — сказал секретарь обкома. — Ораторское искусство — очень нужное нам искусство! Жаль, что оно в последнее время стало как-то принижаться. Все речи читаем по бумажке… Помнишь тридцатые годы? Хотя ты, пожалуй, тогда мальчишкой был…

— В тридцать втором в комсомол вступил. И то с нарушением Устава: года еще не выходили.

— Не пришлось организовывать первые колхозы? Ну, мне те времена очень памятны! Если бы мы тогда перед крестьянами бубнили речи, уткнувшись носом в бумажку, — вовлекли бы мы их в колхозы?.. Жесточайшая проверка была для руководителя. Не найдешь доходчивого к народу языка, не умеешь с людьми разговаривать, не увлечешь их за собою словом, делом, личным примером — и месяца не удержишься на своем посту, провалишься!.. Суесловие искореняй, товарищ Мартынов, но само слово «оратор» в обиду не давай! Это слово не для насмешек. Все старые революционеры были ораторами. Учить надо коммунистов этому искусству. Настоящих ораторов нужно ценить, как всяких художников своего дела!.. Да, насчет Голубкова. Больше он к вам не приедет. Это уже он не из первого района привозит нам жалобы на местное руководство, которые против него же оборачиваются. Мы его не оставим на партийной работе. Другому инструктору дадим ваш куст… Справился у нас в отделах со всеми делами? Ну что ж, поезжай домой.

Секретарь обкома пожал руку Мартынову.