Том 2

Степан. Беспокойный был мужчина. (Жест — щелчок по галстуку.) Вроде меня.

Настя. А, помолчи!.. Может, ему хотелось Дворцы Советов в городах строить! Рубаху, бывало, рвет на себе: «Почему меня, Настёнка, не учили?..» Лучший мастер был на весь район. Какие мельницы строил! А как пять дворов подряд сгорело у нас — кто за месяц людям новые дома поставил? Ненасытные руки. Все мало работы было ему. Тебе этого не понять… И зачем я это тебе рассказываю?

Степан. Верно. Неприлично рассказывать о первом муже человеку, который в тебя влюбленный.

Настя. Что? Влюбленный?.. Счастья, говоришь, своего не понимаю? Было такое счастье у Кати Федоровой, трактористки. До войны еще, помнишь? Подписывал записки: «Муж знатной стахановки-орденоноски Ефим Федоров». А записки — в сельпо. То отрез ему на костюм оставьте, то выдайте пол-литра в кредит.

Степан. Ошибешься, Настя! Такими женихами нынче не пренебрегают. За меня любая девушка пойдет.

Настя. Вот и ищи себе девушку. Я на пять лет старше тебя… Слава моя нужна тебе, а не я.

Степан(искренне возмутившись). Слава? Своей хватает. Это что? (Указывает на свои медали.) Всю Европу прошел! Берлин брал! (Мечтательно.) Будет что детишкам рассказывать…

Настя. Берлин взял, а меня не возьмешь.

Входит Савелий Маркович.

Савелий Маркович. Здравствуйте! (Подходит к Любе, неодобрительно оглядывает ее столик.)

Люба. Вам что, Савелий Маркович?

Савелий Маркович. Чего уселась поперек дороги? Можно к ней?

Люба. Проходите.

Савелий Маркович(войдя в горницу). Здравствуй, Никитишна. (Садится у стола, Степан отходит к окну.)

Настя. Здравствуйте, Савелий Маркович.

Савелий Маркович. Настасья Никитишна! С жалобой к тебе пришел. Как к нашему депутату, и вообще…

Настя(просматривая бумаги). Да, да…

Савелий Маркович. Ты большой человек, тебя Шавров боится, должна нагреметь на него. Ни копейки не дает на обработку сада! Культиваторов нету, химикаты не закупили, опрыскивателей нету. Как можно доход от сада требовать, а расходу не делать? Ведь это только дикарь думает, что дерево само растет. Не овес, не пшеница, не надо, мол, пахать-сеять.

Настя. Люба! Статью в «Соцземледелие» послала?

Люба. Послала.

Савелий Маркович. Вот я сам составил смету, чего нужно в обязательном порядке купить для нашего сада. Посмотри. Надо заставить его, толстосума, раскошелиться! (Подает бумагу, Настя читает.) Пшеничка, урожай. Конечно, хлеб — всему голова. Но все же и до хлеба много кой-чего нужно человеку. Небось сам Шавров с похмелья как-то жинку ко мне за мочеными яблоками присылал…

Настя. Хорошо, Савелий Маркович. (Отдает ему смету.) Я тоже — за культурный сад. Приходите вечером на заседание правления, разберем этот вопрос. Люба! С опытной станции — напоминание. Просят не задерживать отчет.

Люба. Сегодня пошлем.

Савелий Маркович. Он меня на смех поднимает. «Тебе, говорит, нельзя садоводство доверить, ты ненормальный человек, посадил персики во дворе, а они померзли».

Люба(подходит). Я вот тут сама написала. Посмотрите, так ли? Большой вопросник прислали. Обо всех сортах, какие вы у них брали, запрашивают: какой дали урожай, по сравнению с местными, сколько раз пололи, подкармливали, когда, чем. Я из ваших рабочих дневников выбрала.

Настя. Хорошо, проверю.

Савелий Маркович. Что же, говорю, каждый по своей линии с ума сходит. Где я посадил персики? У себя во дворе. Мой опыт — мой убыток… (Видит, что Настя слушает его невнимательно.) Ну, ладно, приду на правление. До свиданья. Извиняй, что побеспокоил.

Настя. До свиданья, Савелий Маркович.

Савелий Маркович, махнув рукой, сердито крякнув на пороге, уходит.

Степан. Окончательно, Настя?

Настя. Окончательно.

Степан. Кого же ты ждешь? Года уходят. Настя. Никого… А может, и жду. Не такого, как ты, Степа, не прими в обиду. Прощай.

Уходит на кухню. Степан выходит в прихожую, постояв немного в раздумье, садится на диван. Люба, сложив письма стопкой, достает из ящика стола сильно потрепанную книгу, погружается в чтение.

Входит Алена, одетая по-домашнему, в калошах на босу ногу, с большим глиняным кувшином.