Когда человек покупает себе в магазине комиссионных вещей одежду, он выбирает из чужих костюмов тот, который ему по плечу. Несомненно, Медведев встречал в своей жизни разных руководителей. Видел он, вероятно, и таких, у которых достоинства и недостатки переплелись, как пшеница с травой-березкой на засоренном поле. Есть такие сложные натуры. Талантливый организатор, умеющий вдохновить и поднять на какое-то важное дело все живое и мертвое, и в то же время — самодур, грубиян, честолюбец. Лично смелый в решениях человек, но — совершенно не терпящий рядом с собою других смелых и самостоятельных. Массовик, блестящий оратор, рубаха-парень (пока разговаривает с народом на собраниях), а в стенах своей канцелярии — зажимщик критики и глушитель инициативы. Искренний враг и гонитель аракчеевщины, во всем! — кроме собственной сферы деятельности. Сам не лакей и не подхалим, но не противник угодничества и подхалимажа со стороны своих подначальных. Вот из этой «сложности» натуры некоторых знакомых ему руководителей Медведев и выбирал, вероятно, для подражания то, что было ему «по плечу», на что хватало его способностей, чему проще было подражать. Недостатки, таким образом, возводились в превосходную степень, а достоинства оригинала, с которого снималась копия, полностью выпадали. Выпадали потому, что тут уж, чтобы перенять их хоть частично, нужен все же какой ни есть талант.
Вот так и получилось, что Медведев, став во главе районной партийной организации, воспринял все распространенные пороки плохих секретарей райкомов, и среди них наиболее чреватый последствиями порок — равнодушие к людям. Председатели колхозов и директора МТС были для него не товарищами по работе, а лишь промежуточными рычагами для нажимания на них и выполнения на местах спущенных сверху директив. О рядовых колхозниках уж и говорить нечего — на них он смотрел только как на виновников «срыва» того-то или того-то.
За время весеннего сева Медведев успел так прославиться всюду своей грубостью, что им уже в колхозах матери стали пугать детишек:
— Вон погоди, приедет на зеленой «Победе» тот дядька в золотых очках, что на нас в поле кричал, я ему расскажу, как ты балуешься!..
Флегматичный Глотов показался вначале Медведеву человеком безответственным. После нескольких осечек с Долгушиным, который за словом в карман не лез и при нападках на него давал отпор, Медведев стал наседать больше на Глотова, ездил чаще всего в колхозы Семидубовской зоны. Старик принимал указания Медведева, в открытые споры не вступал, если Медведев приказывал пускать бороны по мокрой зяби, со своей стороны тоже давал распоряжение бригадиру налаживать и заводить машины, но лишь только райкомовская «Победа» скрывалась за бугром, останавливал тракторы и продолжал делать все по-своему. Трактористы, народ сообразительный, называли такие действия своего многоопытного, умудренного жизнью директора «тактикой мирного неповиновения». Бывало и хуже. Если Медведев очень уж нажимал, чтобы начинали сеять в холодную почву просо или кукурузу, грозя за промедление карами, Глотов давал указание бригадирам обойти загоны сеялками по разу и на этом пока прекратить, а сам сообщал в район, что посеяно тридцать — сорок гектаров (чтобы открыть сводку и этим успокоить Медведева), а после этого еще несколько дней не сеял, выжидал теплой погоды. Это уже было: борьба с преступлением методом преступления же, но не столь губительного своими последствиями для урожая, как посев поздних культур в непрогретую почву. Лавируя так и сяк, невозмутимый, спокойный на вид Глотов сумел все же выдержать хорошее качество обработки земли и наилучшие сроки сева всех культур.
На севе кукурузы Медведев приехал в колхоз «Родина», где председателем работал Дорохов, бывший лесник. У большой проезжей дороги на хорошо разработанном поле сеяли специальной сеялкой, с мерной проволокой, точно по квадратам. Присутствовал на севе и директор МТС. У Медведева за время его поездок по колхозам стал уже вырабатываться глазомер. Он окинул взглядом поле.
— Но это же не вся ваша кукуруза. Здесь будет всего гектаров пятьдесят. Где еще сеете?
Дорохов указал рукой.
— Вон там, за той лесополосой.
— Поедемте туда.
— Туда сейчас не проедем на машине, — замялся Глотов.
— Почему?
Там мостик через речку неисправный, провалимся. Надо ехать через село, назад, кругу давать километров пятнадцать.
— Да вот же накатанная дорога, прямо в ту сторону. Куда же ездят по ней? Свежий машинный след.
Дорохов переглянулся с Глотовым.
— А может, уже исправили. Я давеча говорил бригадиру…
Поехали на другое поле. Мост оказался починенным и, как видно, уже давно, свежая стружка на бревнах настила успела потемнеть. Кукурузу на этом поле, укрывшемся между оврагами и лесополосой, сеяли обыкновенными сеялками — междурядья положенной ширины, но рядок сплошной, не гнездами.
Медведев схватился за голову.
— Это что ж такое делается? Где же у вас тут квадраты?..
— Не беспокойтесь, Василий Михайлович, — ответил ему Глотов. — Квадраты здесь будут еще лучше, чем на том поле. Потерпите до первой культивации.