Том 2

— Если Гуюк-хан не мог взять холмы, где залегло небольшое войско урусутов, то где же ему захватить Рязань с крепкими высоким стенами? Он опозорил славу и ужас монгольского имени. Пусть он сперва нашьет заплаты на дыры своих шаровар, лопнувших после боя с урусутами. Мы повелеваем: наш тумен «непобедимых» и тумен «бешеных» Субудай-багатура пусть немедленно выступают, нападут на холмы, где залегли урусуты, и, не задерживаясь, идут на Рязань. Гуюк-хана мы ждать не будем. Моя тысяча пойдет со мной. Я буду сам наблюдать за боем. Пленных не брать! На поле битвы не задерживаться! В пути сделать самую короткую остановку, чтобы только подкормить коней и дать им передышку. Ханы поставят юрты только перед стенами Рязани.

Метель кончилась внезапно. Солнце появилось на светлом бирюзовом небе. Ветер угнал к югу серые тучи.

Ярко блестела равнина, гладкая, спокойная, похоронившая под снежным покровом тысячи убитых и раненых.

Вереница волков пробиралась трусцой по прямой, как струна, тропинке. Каждый волк ставил лапу в след переднего. Вожак шел в ту сторону, откуда доносился острый запах крови.

На снегу чернело много трупов. Звери приближались. Иногда лежавший шевелился. Тогда вожак делал прыжок в сторону и отходил в новом направлении.

Стаи ворон и галок летели к полю битвы. Они садились возле павших, медленно, косыми прыжками приближались к ним. Изредка взмахивала рука. Стая взлетала с хриплым карканьем, искала новой поживы.

Волки повернули к оврагу. Начали спускаться. Вдруг бросились обратно. Из оврага выехал всадник. На рослом рыжем жеребце сидел молодой воин в блестевшей на солнце броне и стальном шлеме. Он вел за собой монгольского коня. Остановившись, стал осматриваться. Тяжелый стон привлек его внимание. Невдалеке лежал в снегу богатырского вида воин с седой окладистой бородой.

Всадник спрыгнул с коня и наклонился к лежащему:

— Ратибор! Жив ли ты, Ратибор?

Достав глиняную флягу, он прижал ее к губам раненого.

Ратибор жадно отпил, тяжело вздохнул и открыл глаза.

— Вставай, Ратибор! Очнись! Невдалеке монгольские разъезды…

— Кто ты?

— Роман, княжич рязанский… Помнишь, вместе на медведя ходили?

— Трудно встать мне! Помоги…

Ратибор, кряхтя, поднялся и с помощью Романа взобрался на крепкого монгольского коня. Оба всадника скрылись в овраге.

На мертвом поле волки и вороны продолжали свой кровавый пир.

ЦИКЛ ПРОИЗВЕДЕНИЙ В. ЯНА ОБ ОРДЫНСКИХ НАШЕСТВИЯХ XIII ВЕКА

В творчестве известного советского писателя В. Яна особое место занимают три его романа: «Чингиз-хан» (1939), «Батый» (1942), «К «Последнему морю»» (1955). Все эти произведения тесно связаны друг с другом, связаны не только хронологической близостью описываемых событий, но и единством концепционного замысла, общностью подхода к различным историческим проблемам, затрагиваемым в названных книгах. В сущности, данные сочинения В. Яна раскрывают два аспекта одной большой темы: с одной стороны, они показывают ход беспримерных по масштабам и жестокости ордынских завоеваний в Азии и Европе в XIII веке, выявляют «механизм» экспансии Ордынской «державы» в его страшной исторической реальности, а, с другой стороны, рассказывают о противодействии этой экспансии со стороны тех народов, которые оказывались ее жертвами.

Работая над этой сложной и емкой темой, автор, видимо, имел в виду рассмотреть ее в определенной последовательности, дать в каждой части своей трилогии один существенный этап ордынской экспансии в Азии или в Европе, одно направление завоевательной политики ордынской «державы».

Первый роман трилогии В. Яна посвящен прежде всего грандиозному конфликту «империи» Чингисхана с Хорезмийским «царством» Алла эд-Дина Мухаммеда в начале XIII века. Здесь автор прослеживает ход подготовки этих двух ведущих феодальных государств Средней Азии к решающим схваткам, учитывая при этом разные стадии их социально-экономического и политического развития, различный характер их культурной жизни, а также далеко не одинаковые стратегические цели на международной арене.

Анализируя весьма запутанный ход внутриполитической жизни Хорезма в период правления шаха Мухаммеда (1200–1220), автор обращает внимание на весьма показательную тенденцию его политики, в частности на упорное нежелание этого правителя сосредоточить большие воинские формирования в одном каком-либо месте его «царства», нежелание, обусловленное очевидным его страхом перед возможностью выступления таких формирований не только против внешних врагов, но и против него самого.