Том 16. Доктор Паскаль

Когда за год перед тем девушка заболела тифозной горячкой, к счастью, оказавшейся неопасной, доктор Паскаль совсем потерял голову, начал даже сомневаться в собственных познаниях и призвал молодого собрата, чтобы тот помог ему, вселил в него уверенность. С тех пор между всеми тремя установились непринужденные товарищеские отношения.

— Вы получите заметку завтра утром, обещаю, — сказала Клотильда, улыбаясь.

Рамон проводил их еще немного, до угла улицы Банн, где начинался старый квартал и жили пациенты Паскаля. И в том, как Рамон с улыбкой склонился к Клотильде, чувствовалась медленно созревавшая и еще не высказанная любовь, которая терпеливо ожидает часа, назначенного для самой благоразумной из всех развязок. Впрочем, Рамон почтительно слушал и доктора Паскаля, работами которого восхищался.

— А знаете, друг мой, я как раз направляюсь к госпоже Гирод. Помните ее? Она вдова, ее муж-дубильщик пять лет тому назад умер от чахотки. У них двое детей: Софи, которой скоро исполнится шестнадцать, — к счастью, за четыре года до смерти ее отца по моему настоянию девочку отправили в деревню, к тетке, — и сын, Валентен, двадцати одного года. Из любви к сыну мать заупрямилась и оставила его дома, несмотря на то что я пугал ее всевозможными страшными последствиями. Вот и судите, прав ли я, утверждая, что дети наследуют от чахоточных родителей не самую болезнь, а только предрасположенность к ней, когда ребенок становится особенно восприимчив к заражению чахоткой? Что же мы видим? Валентен, который жил в ежедневном общении с отцом, сейчас поражен чахоткой, а Софи на деревенском воздухе обрела цветущее здоровье. — И он добавил с торжеством: — Все же, быть может, мне удастся спасти и Валентена; с тех пор как я делаю ему впрыскивания, он прямо на глазах возвращается к жизни, прибавляет в весе. Вот увидите, Рамон, вы тоже придете, неизбежно придете к моим впрыскиваниям…

— Я и не спорю! Вы же знаете, я разделяю ваши взгляды, — сказал, прощаясь, молодой человек и пожал руки обоим.

Оставшись одни, Паскаль и Клотильда прибавили шагу и вышли на улицу Канкуэн — одну из самых узких и тесных улочек старого квартала. Даже в этот жаркий солнечный день здесь стоял синеватый сумрак и было сыро, как в погребе. В нижнем этаже одного из домов жила Гирод вместе со своим сыном Валентеном. Худая, истощенная вдова открыла им дверь; она страдала медленно развивающейся болезнью крови. С утра до вечера она огромной бараньей костью колола миндаль на большом камне, зажатом между колен. Это занятие кормило всю семью, так как Валентен давно был вынужден бросить работу. Но сегодня Гирод все же улыбнулась, завидев доктора, ее сын только что с большим аппетитом съел котлету, а уже многие месяцы он не позволял себе подобного пиршества. Сам пациент, чахлый, с редкими волосами и бородкой, с выдающимися скулами и восковым лицом, окрашенным болезненным румянцем, так же как и мать, устремился навстречу доктору, чтобы показать, какой он молодец. Клотильду тронул прием, оказанный Паскалю, которого встречали как спасителя, как долгожданного мессию. Эти бедные люди пожимали руки доктору, готовы были целовать ему ноги, и глаза их светились благодарностью.

Стало быть, доктор все может, он — добрый бог, воскрешающий мертвых. Паскаль тоже смеялся ободряющим смехом, видя, как успешно проходит лечение. Конечно, больной был далек от выздоровления, может статься, лечение только подстегивало его, так как от доктора не укрылось, что Валентен возбужден, что его лихорадит. Но продлить ему жизнь хоть немного — это тоже чего-нибудь да стоит! Пока Паскаль делал больному очередное впрыскивание, Клотильда, отвернувшись, стояла у окна; когда же они уходили, она заметила, что Паскаль оставил на столе двадцать франков.

Ему часто случалось платить своим больным, вместо того чтобы получать от них за визиты.

Навестив еще трех пациентов в старом квартале, они зашли затем к одной даме в новом городе. Когда же они снова очутились на улице, Паскаль предложил:

— Послушай, если ты еще в силах, девочка, прежде чем заглянуть к Лафуасам, давай пройдемся до Сегирана и проведаем Софи, она живет у своей тети. Вот было бы славно!