Том 15. Дела и речи

Господа, я скажу достопочтенному господину де Монталамберу: назовите же партии, от которых я отрекался; что касается вас, я не буду говорить о партиях, которые вы восхваляли и от которых отрекались: я не бросаюсь подобными словами. Но я скажу вам, какие знамена вы — не к вашей чести — покинули. Их два: знамя Польши и знамя Свободы! (Возгласы слева: «Превосходно! Превосходно!»)

Г-н Жюль де Ластейри.Знамя Польши мы покинули 15 мая.

Виктор Гюго.Еще несколько слов. Достопочтенный господин де Монталамбер вчера горько упрекал меня в преступном отсутствии на заседаниях. Отвечу ему и на это. Да, всякий раз, когда я устану до изнеможения после полутора часов борьбы с присяжными обструкционистами из числа депутатов большинства… (Крики справа.)Видите, вот они снова берутся за свое! (Смех слева.)

Всякий раз, когда я надорву себе голос и охрипну до такой степени, что уже не буду в состоянии произнести ни слова, — а вы видите, что сегодня я едва могу говорить (голос оратора и в самом деле заметно надорван),— всякий раз, когда я сочту, что в моем молчаливом присутствии нет необходимости для Собрания, и особенно когда все будет сводиться лишь к личным стычкам, когда речь будет идти только о вас и обо мне, господин де Монталамбер, — я смогу доставлять вам удовольствие громить меня сколько вам будет угодно в мое отсутствие, а я тем временем буду отдыхать. (Взрыв хохота и аплодисменты слева.)Да, порой меня может и не быть в зале заседаний! Но примитесь только нападать — вы и клерикальная партия (движение в зале),— примитесь только нападать при помощи вашей политики на угнетенные национальности, на замученную Венгрию, на полузадушенную Италию, на распятый Рим (сильнейшее волнение в зале),примитесь только нападать на гений Франции при помощи вашего закона о народном образовании, примитесь только нападать на человеческий прогресс при помощи вашего закона о ссылке, примитесь только нападать на всеобщее избирательное право при помощи вашего закона об изуродовании этого права, примитесь только нападать на верховную власть народа, на демократию, на свободу — и вы увидите, буду ли я отсутствовать в такие дни!

(Взрыв возгласов: «Браво!» Оратора, спускающегося с трибуны, окружает толпа поздравляющих его депутатов; под аплодисменты всего левого крыла он возвращается на свое место. Заседание на некоторое время прерывается.)

СВОБОДА ПЕЧАТИ 9 июля 1850 года

Господа, хотя 31 мая по основным принципам, на которых зиждется всякая демократия, и особенно великая французская демократия, был нанесен тяжелый удар, все же, поскольку будущее (никогда не бывает закрыто, и сейчас еще не поздно напомнить об этих принципах Законодательному собранию.

Эти принципы, на мой взгляд, таковы: верховная власть народа, всеобщее избирательное право, свобода печати. Все эти принципы тождественны, или, вернее, представляют собой одно и то же, хотя и называются по-разному. Вместе взятые, они образуют наше общественное право: первый из них — это его основа, второй — способ его осуществления, третий — гласное его выражение.

Верховная власть народа — это идея нации в ее абстрактном выражении, это душа государства. Она проявляется в двух формах: одной рукой народ — носитель верховной власти — пишет, это и есть свобода печати; другой — он голосует, это и есть всеобщее избирательное право.

Эти три идеи, эти три истины, эти три принципа органически связаны друг с другом; каждый из них выполняет свою функцию: народовластие животворит, всеобщая подача голосов управляет, печать просвещает; все вместе они сливаются в одно неразрывное целое, и это целое есть республика.

Посмотрите, как гармонично сочетаются друг с другом эти принципы! Имея общую исходную точку, они ведут к одной и той же цели. Народовластие порождает свободу, всеобщее избирательное право порождает равенство, печать, просвещая умы, порождает братство.

Повсюду, где действуют и проявляются во всей полноте своего могущества эти три принципа — народовластие, всеобщее избирательное право и свобода печати, — там существует республика, даже если название ей — монархия. Повсюду, где их ущемляют, где они не могут действовать свободно, где не признают их органической связи друг с другом и оспаривают их величие, там существует монархия или олигархия, даже если название ей — республика.

Именно в таких случаях, при нарушенном порядке вещей, можно наблюдать чудовищное явление: сами правительственные чиновники с пренебрежением относятся к государственной власти. А от пренебрежения до предательства — один шаг.