Том 15

Харрис уходит направо. Оба садятся; так как на стуле мэра лежит книга, то мэр кажется несколько выше Чантри. Теперь, усевшись на судейские места, они обретают какую-то сдержанность, словно боятся выдать свои мысли кому-то незримому.

(Внезапно произносит.) Гм!

Чантри. Подмораживает. Фазаны будут лететь прямо на выстрел — ветра нет. Люблю такие октябрьские деньки.

Мэр. Кажется, они идут. Гм.

Чантри вынимает из глаза монокль и надевает большие старомодные очки. Мэр откашливается и берет перо. Они оба не поднимают глаз, когда открывается дверь и входит небольшая процессия. Впереди идет Харрис, за ним Ральф Билдер, Атена, Херрингем, Мод, миссис Билдер, сержант Мартин, несущий тяжелую трость с серебряным набалдашником, Джон Билдер и полицейский Mун молодой человек с подбитым глазом. Такие торжественные и мрачные фигуры бывают разве что на похоронах. Все становятся в нестройный ряд.

(Все еще не поднимая головы.) Садитесь, сударыни, садитесь.

Харрису и Херрингему удается усадить трех женщин на стулья. Ральф Билдер также садится. Херрингем стоит позади. Джон Билдер остается стоять между двумя полицейскими. Он не брит; на лице его угрожающее выражение; но он стоит, выпрямившись я глядя прямо на мэра. Харрис садится за стол сбоку, чтобы записывать показания.

В чем он обвиняется?

Сержант. Джон Билдер, проживающий на Корнеруэйсе в Бреконридже, подрядчик и мировой судья, обвиняется в нападении на свою дочь Мод Билдер, избиении ее палкой в присутствии полицейского Муна и двух других лиц, а также в сопротивлении полицейскому Муну, находившемуся при исполнении своих обязанностей, и в повреждении глаза последнему. Полицейский Мун!

Mун (отчеканивает три шага вперед и отдает честь). Ваша милость, вчера на Ривер-Род, около трех тридцати пополудни, я услышал, что какая-то молодая женщина зовет из-за ограды: «Полицейский!» Подошел, слышу: «Идите за мной, скорее!» Я прошел за ней в мастерскую художника во дворе и там застал троих людей, между которыми происходила ссора. При моем появлении обвиняемый, тащивший в это время какую-то женщину к двери, бросился к пришедшей со мной молодой женщине. «Только посмей, папа!» — сказала она, на что он дважды ударил ее прилагаемой тростью в моем присутствии и еще при двух свидетелях, которые, насколько я понимаю, являются его женой и другой дочерью.

Мэр. Суд ваши умозаключения не интересуют.

Мун. Слушаю, сэр. Особа, которую ударили, поворачивается ко мне и говорит: «Входите. Я требую, чтобы вы задержали этого человека за оскорбление действием». Я, значит, подхожу и говорю: «Я все видел. Следуйте за мной». Обвиняемый поворачивается ко мне и говорит: «Болван, я судья». «Ладно, будет болтать! — говорю я, — так, как будто, насколько мне помнится, Вы ударили эту женщину в моем присутствии, — говорю, — а ну, давайте, следуйте за мной!» Мы тогда уже стояли совсем рядом. Обвиняемый толкает меня и говорит: «Убирайся, идиот!» «Ничего подобного», — говорю я и беру его за локоть. Тут происходит схватка, и я получаю фонарь под глазом, который и предъявляю теперь в качестве вещественного доказательства. (С величайшей торжественностью дотрагивается до своего синяка.)

Мэр откашливается; глаза Чантри подозрительно поблескивают; Харрис низко нагибается над столом и быстро пишет.

Во время схватки, ваша милость, появился молодой человек и по просьбе молодой женщины, той, на которую напали, помог мне взять арестованного, каковой выражался всякими словами и буйно сопротивлялся. Мы усадили его в проезжавший кэб, и я препроводил его в участок.

Чантри. Как он вел… э… себя… в э… в кэбе?

Мун. Он сидел спокойно…

Чантри. Так что, по-видимому…

Мун. Да, я скрутил ему руку за спину.

Мэр (глядя на Билдера). Есть вопросы?

Билдер неподвижен и безмолвен; мэр опускает глаза.

Сержант?