Том 15

Мне, во всяком случае, не пристало распыляться. Наша задача — быть практичными. Наша задача — объединять, посему я приветствую предложение сэра Ричарда о создании специальных комитетов для обобщения всего, что было сделано на этой и предыдущих конференциях, и для составления отчета, который отразил бы хорошо продуманную научную точку зрения по затронутым вопросам, при условии, конечно, что эти комитеты не будут слишком громоздкими, сразу же приступят к работе и сосредоточат внимание на составлении отчета.

В своей статье я избегал всяких идеалистических или нереальных высказываний. Это — практическое исследование. От начала до конца это — резюме.

Со времен Будды и Конфуция было сказано много прекрасных и благородных слов о свободе, справедливости, равенстве и братстве людей. Мне говорили — не всегда наивысшие авторитеты, — что мы пропитаны этими идеями и что наша задача — воплотить их в материальную форму. Это более сложная задача. Освобождение мирового общественного мнения практически началось вовсе не тогда, когда определились эти великие устремления. Оно началось вместе с изобретением бумаги и печатного станка. Наша задача — пропагандировать эти идеи, и, чем меньше мы будем разбавлять их риторикой, чем реже будем блуждать в дебрях разобщенности, тем будет лучше.

(перевод Э. Березиной)

Неприглядная сторона Америки

Просто случайность, что я не родился американским гражданином. Мой отец и школьный учитель — оба были добрыми радикалами, и Америка всегда была и остается для меня страной Надежды и Славы. Конечно, с теми оговорками, которые неминуемы для человека, достигшего умственной зрелости.

Недавно (с сентября по декабрь 1940 года) я путешествовал по Америке в самое что ни на есть интересное время. Я видел выборы во всей их ожесточенности, да и сам, проделав двадцать четыре тысячи миль, читал лекции и дискутировал в самых различных аудиториях от Алабамы до Далласа, Денвера, Аризоны, Техаса, Лос-Анжелоса и Сан-Франциско, от Флориды до Коннектикута и Нью-Йорка. Меня принимали самые разные люди в самых разных домах. На обратном пути я плыл до Бермудских островов на клиппере, типичном клиппера янки, а затем оттуда до Лисабона — на американском рейсовом лайнере, который уже не напоминал мне ни одного из тех уголков Америки, где я когда-либо побывал. Георг Стивенс из Ледисмита говорил, что страну можно узнать за три месяца лучше, чем за пять лет. При первом столкновении вы видите ее в общих чертах, но отчетливо и ясно, а потом вы начинаете тонуть во все большем количестве подробностей. В течение более чем тридцати лет время от времени я посещал отдельные уголки Америки, но никогда прежде не видел ее так ясно и всю целиком, как увидел за эти такие богатые событиями месяцы.

Я увидел страну, взбудораженную войной и выборами, я как бы застиг ее врасплох, поэтому лучше понял некоторые стороны общего ее устройства, и они вызвали у меня тревогу. Эти стороны я воспринимал как само собой разумеющиеся и не задумывался о них с тех пор, как в 1906 году изложил свои первые впечатления в книге «Будущее Америки». Больше всего поражает грубая прямота действий, исключающая всякие последующие сомнения. Основная цель — играть ради выигрыша, а не ради какого-то воображаемого «интереса к игре» и делать все, что возможно в пределах правил. Национальная игра американца — покер — построена на безжалостном обмане, а ее цель — куча монет. Да и в бридж он не «играет» — игру заменила система шулерских приемов. В драке типичный американец бьет не просто, как приходится бить, а изо всех сил. В делах он ставит на выигрыш, для него тут не может быть компромисса, и он почти лишен гордости созидателя. Созидатель для него не тот, кто создает прекрасные вещи, а делец, скопивший большие деньги. Однако во всех остальных случаях он такой же славный малый, как и любой другой; под влиянием момента он будет и щедр и добр и только отчасти будет делать это напоказ, но все это до тех лишь пор, пока не запахнет соперничеством. И тогда от Атлантики до Тихого океана не найдется более ожесточенного конкурента.

Президентские выборы поразили меня своей абсолютной безнравственностью. Я не могу применить Другого слова. Нападки на семейную жизнь президента, скандальные сделки между рабочими лидерами и штрейкбрехерами, вроде сделок Люиса и Вильке, безрассудство республиканцев, которым совершенно все равно, как сказался бы провал Рузвельта на положении в Европе, каждодневные наглые фальсификации прессы, почти единодушно настроенной против Рузвельта, — все выглядело отвратительно. Сейчас на какое-то время все это стихло, но таится под поверхностью и снова вынырнет, когда снова вспыхнет нарастающий социальный конфликт.