Том 14

Туманный октябрьский день; зал суда; он заполнен стряпчими, адвокатами, репортерами, приставами и присяжными заседателями. За внушительной перегородкой на скамье подсудимых сидит Фолдер, по обе стороны от неге стражники, они совершенно невозмутимы и словно не замечают его присутствия. Фолдер сидит напротив судьи, который тоже как будто ничего не замечает и ко всему безразличен. Гарольд Кливер, обвинитель, пожилой худощавый человек с желтым лицом. Он в заношенном парике, почти не отличающемся по цвету от его лица. Гектор Фром, защитник, высокий молодой человек, чисто выбритый, в ярко-белом парике. Среди зрителей — уже давшие показания Джеймс и Уолтер Хау и кассир Каули. Уистер, сыщик, покидает ложу свидетелей.

Кливер. На этом обвинение заканчивает допрос свидетелей, милорд. (Садится, подбирая мантию.)

Фром (вставая и кланяясь судье). Ваша милость, господа присяжные! Я не стану оспаривать тот факт, что подсудимый подделал чек, но я намерен представить вам доказательства, свидетельствующие о состоянии рассудка подсудимого, и убедить вас, что было бы ошибочно думать, будто он мог отвечать за свои поступки в момент совершения преступления. Я намерен доказать вам, что он совершил это преступление в момент умственного помрачения, достигавшего степени временного помешательства и вызванного сильным потрясением. Джентльмены, подсудимому всего лишь двадцать три года. Я вызову сюда, в качестве свидетельницы, женщину, от которой вы узнаете о событиях, приведших его к преступному акту. Вы услышите из ее собственных уст о трагических обстоятельствах ее жизни и о еще более трагической любви, которую она внушила подсудимому. Эта женщина, джентльмены, влачила жалкое существование при муже, который обращался с ней самым ужасным образом и от которого она в конце концов ушла, опасаясь за свою жизнь. Конечно, я не скажу, что следует поощрять и хвалить человека, который влюбляется в замужнюю женщину. Я не скажу также, что он был обязан спасать ее от изверга-мужа. Ничего подобного я утверждать не стану. Но все мы знаем силу страсти, и я прошу вас, джентльмены, слушая ее показания, помнить, что связанная с вечно пьяным, грубым, как зверь, мужем, она не имела возможности избавиться от него; как вам известно, чтобы женщине добиться развода, побои мужа — недостаточное основание, нужно, чтоб он совершил более серьезное преступление, а в таковом ее муж, по-видимому, не виновен.

Судья. Относится ли это к делу, мистер Фром?

Фром. Безусловно, относится, милорд! И сейчас я постараюсь доказать это вашей милости.

Судья. Очень хорошо.

Фром. Какой же у нее оставался выход при сложившихся обстоятельствах? Она могла или продолжать жить с этим пьяницей, в постоянном страхе за свою жизнь, или же она могла обратиться в суд за разрешением жить раздельно. Но, джентльмены, по опыту других подобных дел я знаю, что суд был бы для нее очень слабой защитой от жестокого мужа. И если бы даже ее прошение имело успех, ей, весьма вероятно, пришлось бы идти в работный дом или на улицу, потому что, — как она сама сейчас видит, — нелегко женщине, не обученной какому-либо ремеслу, не имеющей средств к существованию, прокормить себя и детей, не прибегая к помощи закона о бедных или, если уж говорить вполне откровенно, не продавая свое тело.

Судья. Вы довольно далеко отклонились от сути, мистер Фром!

Фром. Я сию минуту перейду к существу дела, милорд!

Судья. Будем надеяться.