Том 13. Письма, наброски и другие материалы

Выступлений масса. На рожд<естве> будет «Елка футур<истов>» ^*. Потом «Выбор трех триумфаторов поэзии» ^*. Веду разговор о чтении в Политехническом «Человека» ^*.

Всё заверте ^*.

Масса забавного, но, к сожалению, мимического ввиду бессловесности персонажей. Представьте себе, напр<имер>, Высоцкого, Маранца и Шатилова (банки-то ведь закрыты!), слушающих внимательнейше Додичкино «Он любил ужасно мух, у которых жирный зад» ^*.

Миллион новых людей. Толкуче и бездумно. Окруженный материнской заботливостью Левы, южный фонд безмятежно и тихо растет ^*. На юг еще трудно.

Как Лиличкина комната, АСИС ^*, Академия ^*и другие важнейшие вещи? Прочел в «Новой жизни» дышащее благородством Оськино письмо ^*. Хотел бы получить такое же.

Я живу: Москва, Петровка, Салтыковский пер., «Сан Ремо», к. № 2. В. В. Маяковский.

Буду часто выходить за околицу и, грустный, закрывая исхудавшею ладонью косые лучи заходящего солнца, глядеть вдаль, не появится ли в клубах пыли знакомая фигура почтальона. Не доводите меня до этого!

Целую Лилиньку.

Целую Оську.

Ваш Володя.

Пасе и Шуре мои овации.

Привет Поле и Нюше.

Брик Л. Ю., О. М., январь 1918 *

39 Л. Ю., О. М. БРИК [Москва, середина января 1918 г.]

Дорогой, дорогой, дорогой Лилик. Милый, милый, милый Осюха.

До 7-го я вас ждал (умница, еще на вокзал не ходил). Значит, не будете. Лева получил от вас грустное. Что с вами, милые? Пишите, пожалуйста! А то я тоже человек.

У меня по-старому. Живу как цыганский романс: днем валяюсь, ночью ласкаю ухо. Кафе омерзело мне. Мелкий клоповничек. Эренбург и Вера Инбер слегка еще походят на поэтов, но и об их деятельности правильно заметил Кайранский:

Дико воет Эренбург,
Одобряет Инбер дичь его.

Я развыступался. Была «Елка футуристов» в Политехническом. Народищу было, как на советской демонстрации. К началу вечера выяснилось, что из 4-х объявленных на афише не будет Бурлюка, Каменского, а Гольцшмит отказывается. Вертел ручку сам. Жутко вспомнить. Читал в цирке ^*. Странно. Освистали Хенкина с его анекдотами, а меня слушали, и как! В конце января читаю в Политехническом «Человека» ^*.

Бойко торгую книгами. «Облако в штанах» — 10 р., «Флейта» — 5 р. Пущенная с аукциона «Война и мир» — 140 р. Принимая в соображение цены на вино, за гостиницу не хватает.

Все женщины меня любят. Все мужчины меня уважают. Все женщины липкие и скушные. Все мужчины прохвосты. Лева, конечно, не мужчина и не женщина.

На Юг-г-г-г-г!

Пишите!

Как Личикино колено?

Целую всех вас сто раз.

Ваш Володя.

Рвусь издать «Человека» и Облачко дополненное ^*. Кажется, выйдет. Письмо ваше получил 4 января.

Брик Л. Ю., до 15 марта 1918 *

40 Л. Ю. БРИК [Москва, до 15 марта 1918 г.]

Дорогой, любимый, зверски милый Лилик!

Отныне меня никто не сможет упрекнуть в том, что я мало читаю, — я все время читаю твое письмо.

Не знаю, буду ли я от этого образованный, но веселый я уже.

Если рассматривать меня как твоего щененка, то скажу тебе прямо — я тебе не завидую, щененок у тебя неважный: ребро наружу, шерсть, разумеется, клочьями, а около красного глаза, специально, чтоб смахивать слезу, длинное облезшее ухо.

Естествоиспытатели утверждают, что щененки всегда становятся такими, если их отдавать в чужие нелюбящие руки.

Не бываю нигде.

От женщин отсаживаюсь стула на три, на четыре — не надышали б чего вредного.

Спасаюсь изданием. С девяти в типографии. Сейчас издаем «Газету футуристов» ^*.

Спасибо за книжечку ^*. Кстати: я скомбинировался с Додей относительно пейзажа ^*, взятого тобой, так что я его тебе дарю.

Сразу в книжечку твою написал два стихотвор<ения>. Большое пришлю в газете (которое тебе нравилось) — «Наш марш», а вот маленькое:

Весна

Город зимнее снял.
Снега распустили слюнки.
Опять пришла весна,
глупа и болтлива как юнкер.

В. Маяковский.

Это, конечно, разбег.

Больше всего на свете хочется к тебе. Если уедешь куда, не видясь со мной, будешь плохая.

Пиши, детанька.

Будь здоров, милый мой Лучик!

Целую тебя, милый, добрый, хороший.

Твой Володя.

В этом больше никого не целую и никому не кланяюсь — это из цикла «тебе, Лиля». Как рад был поставить на «Человеке» «тебе, Лиля» ^*!

Брик Л. Ю., март 1918 *

41 Л. Ю. БРИК [Москва, конец марта 1918 г.]

Дорогой и необыкновенный Лиленок!

Не болей ты, христа ради! Если Оська не будет смотреть за тобой и развозить твои легкие (на этом месте пришлось остановиться и лезть к тебе в письмо, чтоб узнать, как пишется: я хотел «лехкия») куда следует, то я привезу к вам в квартиру хвойный лес и буду устраивать в оськином кабинете море по собственному моему усмотрению. Если же твой градусник будет лазить дальше, чем тридцать шесть градусов, то я ему обломаю все лапы.