Том 13. Мечта. Человек-зверь

Но одно обстоятельство продолжало терзать и тревожить покой супругов Рубо: всякий раз, когда они, пусть даже ненароком, бросали взгляд на кусок паркета в столовой, им становилось не по себе. Слева от окна они приподняли дубовый фриз, который потом вновь прибили на место, предварительно спрятав там вынутые из карманов Гранморена часы, десять тысяч франков и кошелек, где было около трехсот франков золотом. Все это Рубо взял лишь для того, чтобы создать видимость ограбления. Он никогда не крал и как-то сказал Северине, что лучше умрет с голоду, чем возьмет хотя бы сантим или продаст часы. Деньги старого развратника, опозорившего его жену и получившего за это по заслугам, замараны грязью и кровью! Нет, нет, к этим нечистым деньгам порядочный человек прикасаться не должен! Унаследованный Севериной дом в Круа-де-Мофра Рубо принял не раздумывая, как подарок; другое дело — деньги: ведь ему пришлось собственными руками обшарить карманы убитого, и это лишало его равновесия, будило угрызения совести, наполняло каким-то тошнотворным страхом. При всем том у него ни разу не возникло желание сжечь банковые билеты, а часы и бумажник темной ночью выкинуть в море. Простая осторожность подсказывала это, но какое-то смутное безотчетное чувство мешало ему с ними расстаться. В нем жило неосознанное преклонение перед деньгами, он никогда в жизни не осмелился бы уничтожить такую сумму. В первую ночь Рубо запрятал деньги под подушку, не найдя для них более надежного укрытия. В последующие дни он беспрестанно находил все новые тайники и каждое утро перекладывал часы и деньги в другое место: он боялся обыска и испуганно вздрагивал при каждом звуке. Никогда еще его воображение не работало столь неутомимо. Но вот однажды ему осточертели эти жалкие уловки, опротивела собственная трусость, и Рубо не стал доставать часы и деньги, которые упрятал под паркет; теперь он ни за что на свете не полез бы туда: ему мерещилось, что под полом — склеп, обиталище смерти и ужаса, где притаились призраки. Шагая по столовой, он даже избегал ступать ногой на этот кусок паркета, ему было так неприятно, что он убедил себя, будто ощущает легкий толчок. Когда Северина после полудня усаживалась у окна, она отодвигала стул подальше, говоря себе, что не хочет сидеть над трупом, который покоится у них под полом. Рубо и Северина не говорили между собой о припрятанных ценностях, надеялись, что привыкнут, но потом их все сильнее стало выводить из себя, что эта мертвечина все еще здесь, что они каждый час ощущают ее, что она буквально жжет их подошвы. И такое беспокойное чувство было тем более странным, что их нимало не тревожил нож, великолепный новый нож, купленный Севериной, тот самый нож, который Рубо вонзил в горло Гранморену. Его просто вымыли и бросили на дно ящика, тетушка Симон иногда доставала его, чтобы нарезать хлеб.

Впрочем, Рубо сам нарушил сонную жизнь, которую они вели с Севериной, он внес в нее оживление, все настойчивее приглашая в гости Жака. Расписание курьерских поездов было составлено так, что машинист три раза в неделю проводил по нескольку часов в Гавре: в понедельник он приезжал в десять тридцать пять утра и уезжал в шесть двадцать вечера, в четверг и субботу он попадал в Гавр в одиннадцать пять вечера и покидал его в шесть сорок утра. В первый же понедельник после поездки Северины в Париж помощник начальника станции стал настойчиво звать молодого человека к себе.

— Послушайте, приятель, позавтракайте с нами, не чинитесь… Какого черта! Вы оказали такую любезность моей жене, я вам бесконечно благодарен.

И вот в течение месяца Жаку пришлось дважды завтракать у Рубо. Должно быть, помощнику начальника станции было невыносимо то тягостное молчание, в котором проходили трапезы, когда он оставался вдвоем с женой, и он испытывал облегчение в присутствии третьего лица. Рубо принимался тогда рассказывать свои любимые истории, болтал, шутил.

— Заходите как можно чаще! Вы же сами видите, что ничуть нас не стесняете.

В один из четвергов, поздно вечером, когда Жак, уже умывшись, собирался идти спать, он встретил помощника начальника станции: тот слонялся вокруг депо; несмотря на поздний час, Рубо, которому скучно было одному возвращаться домой, сначала заставил молодого человека проводить его, а потом затащил к себе. Северина еще не спала, она читала. Выпили немного вина, затем уселись за карты и играли далеко за полночь.