Том 12. Письма 1842-1845

Я получил ваше письмо. Очень рад, что вы доехали благополучно[1830] и путешествие ваше было приятно.[1831] В письме вашем между прочими для меня любопытными известиями одно заняло меня более других. Это известие о чиновнике, которого вы встретили в Харькове. Я не разобрал его фамилию,[1832] но честный его подвиг и честная бедность его мне так <1 нрзб.>, что я не могу не засвидетельствовать ему моего уважения. Скажите ему, что неприязнь среды и ненависть, гордое презрение к подлому <и> низкому есть высокая черта, что он должен быть горд сим чувством и силою этого чувства преодолеть всё то, что привыкли называть бедствием и что воспитывает только крепче нашу душу. Несчастия, которые мы привыкли называть несчастиями, суть первые блага, которые посылаются нам богом в доказательство глубокого и чудного. Они не дают заснуть душе и вызывают те благородные и прекрасные[1833] движенья, которых не знает человек, награжденный изобильем. Скажите ему, что чем тяжеле, чем труднее[1834] придется ему в жизни, скажите, тем тверже, выше он должен быть душой, что сими минутами[1835] своей честной совести он уже должен быть слишком горд, чтобы преклониться перед призраком отчаяния или малодушия,[1836] что весь он должен быть проникнут верой в будущее,[1837] готовимое богом, что как бы ни казалась ему ничтожна приносимая им доля на жертвенник правды,[1838] эта малая доля много сделает.[1839] Нет нужды знать, в силу какого права <я> говорю ему <эти> слова.[1840] Человек, произносящий те, а не другие, слова, верно получает право сказать их. Человек, произносящий из глубины души и из глубоко чувствующего сердца, верно уже получил право произнесть. Скажите ему это или лучше выпишите эти слова и пошлите к нему с письмом вашим в Харьков. Пусть в минуты горя, в часы мучительств совести они принесут ему облегчение.

Из письма вашего я вижу, что вы уже два раза, приехав домой, съездили на богомолье. Молиться хорошо.[1841] Но молитва слов еще ничего не значит. Молиться богу и Христу должен человек делами. Любовью к ближнему, к брату должен человек молиться богу, а мы этого не делаем и думаем о себе. Мы заботимся о том, что<бы> только родным да близким нашим было хорошо. Мы позабыли первую заповедь Христа, что брат наш есть всякий человек.[1842] Отец, доставивший всё[1843] своему сыну, думает, что он уже полный христианин.[1844] Сын думает, что он уже свой долг исполнил, если он хороший сын,[1845] а других как будто и нет на свете.[1846]

Вы не знаете, как может человек помочь один другому, хотя бы даже никаких средств не имел к тому. Дайте мне слово только, и вы все можете много доставить помощи. Вы, захотевши, можете много сделать добра, это вам легко. Это сродно с наклонностями души вашей. Но денежная помощь только недостаточна.