Том 12

2. КАК ЭТО ВОСПРИНЯЛИ В НЬЮ-ЙОРКЕ

Итак, на экране снова комната для совещаний в Нью-Йорке. Сначала — вид из окна, потом — сама комната.

Поставив ногу на стул, высокий Д. держит в руке какой-то документ и разговаривает с Г. и А. Больше в комнате никого нет.

«Вот декларация Клаверии, Сэвии и Агравии. Здесь прямо сказано, что ни мы, ни англичане не должны монополизировать эксплуатацию калькомита. Нам приказывают… слышите, господа, приказывают…»

Он жестом подчеркивает свои слова.

«Нам приказывают организовать международный контроль над калькомитом и прекратить спекуляцию на патриотических чувствах».

А. говорит:

«И приказывает новоиспеченный монарх Пауль Зелинка».

Вмешивается Г. Нет, А. не прав. Он поправляет:

«Приказывает здравый смысл».

Все трое глядят друг на друга. Высокий Д., подперев подбородок рукой, задумывается.

«Неужели наши действия расходятся со здравым смыслом?»

На экране вьется, а потом исчезает американский флаг.

«Неужели все понятия, связанные с существованием флагов, границ и соперничества между странами, устаревают?»

Хлопнув рукой по документу, Г. говорит:

«Эта декларация повсюду доходит до народов через головы правительств и политических деятелей.

И сотни тысяч людей согласны с королем Паулем».

Высокий человек спрашивает:

«Быть может, мы ближе к всемирному государству, чем осмеливались мечтать?»

Его коллеги смотрят на него во все глаза, а он невозмутимо продолжает:

«Не знаю, как вы, господа, но, если это осуществимо, я за такое государство».

Он улыбается своим ошеломленным собеседникам.

«Да, господа, английский премьер-министр вчера призывал к ОБЪЕДИНЕНИЮ. А почему бы и нет?»

Еще два бизнесмена входят и прислушиваются к разговору. Следом входит Человек-разрушитель, который слушает с удивлением и отвращением. Высокий человек продолжает:

«Если мы хотим соблюдать интересы всего мира, нам придется согласиться на международный контроль. Так велит здравый смысл».

Он поясняет свою мысль. «Не только над калькомитом», — появляется на экране.

Один из вошедших возражает ему. Он отвечает на возражение:

«Нет, сэр. Мы не отказываемся от нашей национальной свободы; напротив, мы расширяем ее. Помните: если другие получат возможность контролировать нашу металлургию, то мы тоже будем контролировать их промышленность».

Разрушитель пытается что-то сказать, но Е. не обращает на него внимания.

«К чему нам держаться за своих правителей? Проклятый национализм. Мы хотим забыть об этом. Нам нужны способные люди, независимо от того, где они родились».

Г. осеняет важная мысль. Чтобы привлечь внимание Д., он хватает его за руку.

«Например, король Пауль!»

По лицу Д. видно, что он согласен.

«Нам не нужны руководящие органы из людей различных национальностей; мы не намерены продолжать борьбу между государствами; нам нужны руководители мирового масштаба».

Все его коллеги, кроме Разрушителя, соглашаются.

Экран тускнеет.

3. ПАУЛЬ СМОТРИТ В БУДУЩЕЕ

Мы видим короля и королеву Клаверии, которые в ясный полдень стоят с канцлером Хагеном в знакомом парке Клавополисского дворца. Неподалеку виден секретарь. Дворецкий только что объявил о приезде президента Агравии, и все ждут его появления. Теперь никто не носит военной формы, но дворцовые слуги по-прежнему одеты в клаверийские национальные костюмы. Входит Химбескет, вид у него самый красноречивый.

Он кланяется, целует руку королеве и после секундного замешательства (он не знаток дворцового этикета) обменивается с Паулем рукопожатием. Потом произносит маленькую речь:

«Для меня это великое событие… так же как и для всего мира. Вся Европа будет радоваться, ваше величество, тому, что вы учредили контроль над калькомитом».

Паулю немного неловко выслушивать эти комплименты, но принцесса, получившая дворцовое воспитание, держится непринужденно. Химбескет продолжает:

«Просто замечательно, что вы пригласили меня, чтобы познакомить с этим великим человеком, доктором Хартингом».

Он, как обычно, становится в позу народного трибуна и обращается к воображаемым слушателям:

«Достоин ли кто-нибудь Нобелевской премии мира более, чем доктор Хартинг? Я спрашиваю вас. Нет!»

Он подбоченивается и, помолчав, говорит со значительным видом:

«Это великий момент в истории человечества».

Он выходит, так сказать, на авансцену и продолжает развивать свою мысль:

«Если можно осуществить общий контроль над металлургической промышленностью мира, то можно установить контроль и над транспортом, и над продуктами питания, и над всеми видами сырья, и над миграцией населения».

Он перечисляет эти затверженные истины так, словно сам открыл их. Слуги внимают его красноречию.

Входит молодой гвардейский офицер и, отдав честь, о чем-то докладывает. Входят еще два офицера. Химбескет отодвигается вправо, и все внимание сосредоточивается на левой стороне экрана, где должен появиться доктор Хартинг с дочерью.