Том 11

В этой небольшой операции зуавы под командованием генерала Моне действовали с большой смелостью, а русские — с большим искусством и свойственным им упорством. Силы русских состояли из двух полков, Селенгинского и Волынского, численность которых после нескольких кампаний была не более 500 человек на батальон, или всего 4000 человек. Командовал ими генерал Хрущов. Действия русских были настолько удачными, что французы заявляют, что весь план атаки был-де заранее известен русским. Атака русских на солдат морской пехоты завершилась полным и почти мгновенным успехом, а их отход из незаконченного редута поставил несчастных, лишенных поддержки зуавов под мощный огонь артиллерии, которая молчала, пока борьба шла внутри редута.

Генерал Канробер обнаружил, что это поражение весьма сильно подействовало на его войска. Нетерпение, которое уже не раз давало себя чувствовать, проявилось теперь со всей силой. Солдаты требовали штурма города. Слово «предательство», это постоянное оправдание любого поражения, понесенного французами, громко произносилось в войсках и называлось даже имя предателя, выдавшего противнику секретные решения французского военного совета; этим предателем без особых на то оснований считали генерала Форе. Канробер был в таком смятении, что написал приказ, в котором вся операция изображалась как блестящий, хотя и относительный успех, и одновременно послал записку лорду Раглану, предлагая немедленно начать штурм, что лордом Рагланом было, разумеется, отвергнуто.

Русские же удержали за собой этот новый редут и занялись его дальнейшим строительством. Эта позиция очень важна. Она обеспечивает коммуникации с Инкерманом и подвоз снабжения с этой стороны. Она угрожает всей правой стороне осадных сооружений союзников с фланга и требует проведения новых апрошей, чтобы обезвредить ее. Более того, все это свидетельствует о способности русских не только удерживать свои позиции, но и продвигаться вперед за их пределы. Во второй половине февраля русские создали у нового редута систему контрапрошей в направлении укреплений союзников. В донесениях, однако, не указывается точное направление этих сооружений. Во всяком случае, наличие вышеназванных двух линейных полков в Севастополе говорит о том, что гарнизон, состоявший до сих пор только из морской пехоты и моряков, был значительно пополнен и располагает теперь достаточными силами на случай возможных действий противника.

Последние сообщения говорят о том, что около 10–11 марта союзники смогут открыть огонь из своих батарей по оборонительным укреплениям русских. Однако можно ли ожидать, что при тех ресурсах, которые имеются в распоряжении русских, и при тех трудностях, которые испытывают союзники, им удастся выполнить первое необходимое условие успеха, а именно, добиться того, чтобы огонь осаждающих был сильнее огня осажденных и к тому же настолько сильнее, чтобы можно было заставить замолчать русские батареи до того, как англичане и французы израсходуют боевые припасы? Но предположим даже, что этот результат будет достигнут; допустим, что в этот решающий момент соединения полевой армии русских не сделают попытки овладеть позициями у Инкермана и Балаклавы; предположим, что будет предпринят ряд атак на первую линию обороны русских и эта линия будет прорвана. Что тогда? Перед штурмующими колоннами окажутся новые оборонительные укрепления, новые батареи и прочные здания, превращенные в небольшие крепости, для уничтожения которых потребуются новые батареи. Под градом картечи и пуль союзники вынуждены будут отступить, и самое большее, что они смогут сделать, — это удержать в своих руках первую линию обороны русских.

Затем последует осада второй, а потом и третьей линии, не говоря уже о многочисленных небольших заграждениях, которые русские инженеры, а мы сейчас уже знаем, что они собой представляют, не могли не выстроить в пределах вверенного им участка обороны. И в то же время дожди и жара, жара и дожди, сменяющие друг друга, на почве, пропитанной миазмами в результате разложения тысяч трупов людей и лошадей, вызовут неслыханные и неизвестные до сих пор болезни. Правда, эпидемия будет свирепствовать не только за пределами, но и внутри города, но кто знает, какая из сторон первая капитулирует перед нею?

Наступление весны будет означать ужасные бедствия для этого маленького полуострова шириной в пять и длиной в десять миль, где три самые могущественные державы Европы ведут упорную борьбу, и у Луи Бонапарта будут все основания поздравить себя, если его великая экспедиция начнет, наконец, приносить обильные плоды.

Написано Ф. Энгельсом около 23 марта 1855 г.

Напечатано в газете «New-York Daily Tribune» № 4358, 7 апреля 1855 г. в качестве передовой и в «Neue Oder-Zeitung» № 143, 26 марта 1855 г.