Том 10. Пьесы, написанные совместно

Пикарцев. Ну да… хорошего не выйдет… хе-хе-хе, не выйдет. Вот нынче какой народ-то стал. Это не то, что мы. Мы тоже, бывало, срывали цветы удовольствия, да только там, где можно, где запрету нет; а нельзя, ну и мимо. Разок, другой чмокнешь где-нибудь в укромном местечке… на память — и отойдешь. Мы совесть знали, а теперь разбору нет, теперь подряд…

Пелагея Климовна. Верно, верно. Креста на людях не стало. Так как же, батюшка?

Пикарцев. Насчет племянника-то? Пристыжу, пристыжу.

Пелагея Климовна. Что его стыдить. Это ему как с гуся вода.

Пикарцев. Ну, тогда другие меры найдем, смирим! Ведь это для вас, а чего я для вас не сделаю! Господи, господи, смотрю я на вас, та ли это щечка, которую я когда-то чмокнул?

Пелагея Климовна. Да, батюшка, время большое дело. Вот и я смотрю на вас, да думаю, та ли это щечка, по которой я когда-то… (Делает удар.)

Пикарцев. Да… да… помню, помню… Ох, вы!

Пелагея Климовна. Ну, уж тоже и вы! Да на вас и теперь еще угомону нет. Ишь глазами-то так и раскидывает!

Пикарцев. Мои глаза про душу говорят. Молоденькая она у меня!

Пелагея Климовна. Вижу, ох, вижу! Ну, так как же, батюшка, думаете вы об этом деле? Вот если б вы тетеньке сказали.

Пикарцев. Ну уж нет. Я ж буду виноват. Я у ней всегда виноват.

Пелагея Климовна. Батюшка, по старой памяти, сделайте вы для меня такую милость, объясните вы ей все, да чтоб и потатчицу-бабушку приструнила хорошенько, потому совсем отбила от меня дочку. Я со строгостью, а она заступаться. Вот своевольницу и вырастила. Все по лесам, да все прогулки… да разговоры… совсем с толку сбил он девку.

Пикарцев. Гм, как бы это устроить? Если я начну говорить — испорчу только; а ступайте-ка вы сами, да этак, в слезы… А тут и я подвернусь. Что-нибудь и выйдет. Уж пусть же страдаю за вас. А ведь вы еще и теперь ничего… в аппетите.

Пелагея Климовна. Да будет вам. Ах, проказник!

Пикарцев. Нет, право! Вы еще… того… так что я и опять не прочь… (Приближается.)

Пелагея Климовна. А вон, смотрите-ка, племянник идет.

Пикарцев. Ах, чорт его возьми! Ну-с, я уйду, но только вы от меня не уйдете… Вспомним старину… и помолодеем, может быть, хе-хе-хе. (Уходит.)

Пелагея Климовна(вслед). Ну, еще бы. Самое время! Ах, старый шут! А вот и молодой!

Показывается Евлампий.

Ишь, порхает, ишь, порхает! А ведь неспросту. Здравствуйте, Евлампий Михайлович. Прогуляться вышли?

Евлампий. Да, пройтись немножко.

Пелагея Климовна. Хорошее дело. Одному-то, чай, скучно?

Евлампий. Да… конечно… А впрочем, все равно.

Пелагея Климовна. Погуляйте, погуляйте, что ж, дело молодое! А нам вот не до прогулок. (Уходит.)

III

Евлампий(один), потом Семен.

Евлампий. Однако ее не видно. Обещала притти — и нет. Это довольно неприятно. Не мешало бы ей быть поаккуратней. Дожидаться здесь неудобно. Погуляю тут неподалеку.

Идет. Навстречу ему Семен с гармошкой в руках, играет и поет:

Парень речку перешел, свою любушку нашел.

Семен. Здравствуйте, барин. Евлампий (нехотя). Здравствуй.

Семен. Здравствуй! Что, барин, больно губы-то оттопырил? Я тебе учтиво, а ты фыркаешь?

Евлампий окидывает его взглядом и молча уходит.

Таращь, таращь бельмы-то! Не испугаешь, я не из пугливых. Эхма! (Играет и поет.)

Парень речку перешел, свою любушку нашел.

Входит Федосья Ивановна.

IV

Федосья Ивановна и Семен.

Федосья Ивановна. Что ты, беспутный, делаешь? Посмотри на себя.

Семен. А мне только и делов осталось, что фантазию свою успокаивать.

Федосья Ивановна. Глупый ты, глупый! разве этим поправишь? Не пришлось, ну и оставь, забудь.

Семен. Матушка, Федосья Ивановна, нешто скоро забудешь? Ни вовек. А я вот зелено стекло к губам, а фортепьян в руки — шлифуй, да и полно. Вот так-то как-нибудь, может, и ушибу себя! (Наигрывает).

Федосья Ивановна. Цыц ты! Надо бы тебя за волосы.

Семен. За волосы-то? Это было. И неоднократно. Видите, лезут? (Показывает.)Родительская ласка. А я говорю: клочь! Клочь, говорю! Дураком пустил по свету — и дошибай. Меня бы в науку да в полировку, а он за стойку. Теперь, стало быть, и выходит, на что я Наталье Михайловне? Она вон манерная, а я дурак. Ну, значит, облизнись, да и зуди. Эх, ты! Ходи изба, ходи печь, чтоб хозяйке негде лечь…

Входит Наташа.

V

Те же и Наташа.

Наташа. Бабушка, что это у нас за срам? Подумают, кабак.

Семен. Извините. А насчет непристойностей мы нисколько.