Том 10. Дживс и Вустер

— Соблаговолите пройти, сэр, — сказал он с важным видом.

Я уже и отвык, по честности сказать, от таких церемоний и в несколько растрепанных чувствах вошел в библиотеку, где, положив ноги на журнальный столик, в кресле сидел Бингли. Он поздоровался со мной дружелюбно, но несколько покровительственно, что я отметил еще в две наши предыдущие встречи.

— А, Вустер, касатик, проходите. Я велел Бастеблу говорить всем, что не принимаю, но вы — особый случай. Всегда рад видеть старинного приятеля. Чем могу служить, Вустер?

Я подумал, что после такого вопроса мне будет легче обратиться к теме, которую я так жаждал обсудить. Я уже открыл было рот, но тут Бингли спросил, не хочу ли я выпить. Я ответил: нет, спасибо; и он с отвратительным самодовольством сказал: может быть, и правильно.

— Живя с вами в Чафнелл-Риджис, я часто думал, что вы слишком много пьете, Вустер. Помните, как вы спалили дом? Такого не сделаешь на трезвую голову. Должно быть, вы были пьяны в стельку, голубок.

С моих губ готова была сорваться гневная отповедь. Получать выговоры за поджоги домов от того самого человека, который предал их огню, — это уже слишком. Но я сдержался. С этим человеком, напомнил я себе, нужно жить в мире. Если та страшная ночь в Чафнелл-Риджис запечатлелась в его памяти так, не мне разрушать его иллюзии. Я смолчал, и он предложил мне сигару. Когда я отказался, он одобрительно кивнул, как отец, довольный любимым сыном.

— Рад, что вы изменились к лучшему, Вустер. Мне всегда казалось, что вы слишком много курите. Умерять себя во всем — вот мое кредо. Но вы хотели рассказать, зачем пришли. Просто поболтать о старых временах?

— Я по поводу клубной книги, которую вы украли. Пока я говорил, он пил виски с содовой, и прежде чем ответить, он осушил свой бокал до дна.

— Напрасно вы называете это «кражей», — сказал он, напыжившись. Было ясно, что я нанес ему оскорбление. — Я просто позаимствовал книгу, потому что она нужна мне для дела. Я верну ее.

— Миссис Мак-Коркадейл сказала моей тете, что вы пытались продать эту книгу ей.

Он рассердился еще больше. У него был такой вид, словно он вынужден выслушивать безмозглого невежу, который, сколько его ни вразумляй, все равно будет талдычить свое.

— Речь не шла о продаже. В контракте ставилось бы условие, что Мак-Коркадейл обязуется возвратить книгу, после того как ею воспользуется. Я собирался дать ей книгу только на время, чтобы она сделала фотокопии со страниц, относящихся к молодому Уиншипу. Но сделка не состоялась. Мак-Коркадейл не заинтересовало мое предложение. К счастью, у меня есть другие рынки сбыта. На такой товар покупатели всегда найдутся. Но почему это вас так интересует, старина? Вам-то какое дело?

— Я друг Медяка Уиншипа.

— Да я и сам хорошо к нему отношусь. Он всегда казался мне симпатичным малым. Правда, размер у него не тот.

— Размер не тот? — удивился я.

— Я не мог носить его рубашки. Но я не виню его. Ведь размеры не выбирают. Только не думайте, что я злопамятен и хочу поквитаться за какую-то обиду, причиненную мне в его доме. Мы хорошо с ним ладили. Он мне нравился, и, не будь мой личный расчет связан с исходом выборов, я бы спокойно отнесся к его победе. Но прибыль — дело святое.

Все обдумав, я крупно поставил на Мак-Коркадейл и должен защищать свои капиталовложения, старина. Я руководствуюсь здравым смыслом, и только.

Он замолчал, очевидно, ожидая бурных аплодисментов в награду за свое благоразумие. Но я как воды в рот набрал, и он продолжил:

— Вустер, старина, если хотите преуспеть в этом мире, не упускайте возможностей. Я, например, какая бы ситуация ни возникла, спрашиваю себя: «Чем я могу тут поживиться? Как, — спрашиваю я себя, — извлечь отсюда пользу для Руперта Бингли?»— и только в редких случаях не нахожу ответа. В этот раз даже думать не надо было. Вот молодой Уиншип, пытающийся попасть в парламент, вот выигрыш в двести фунтов в случае его поражения и вот клубная книга, содержащая информацию, которая обеспечит его поражение. Я сразу понял: тут деньги сами в руки плывут. Оставалось только раздобыть книгу, и вскоре я придумал, как это сделать. Не знаю, обратили ли вы внимание, что в тот день, когда мы встретились в «Подручном Ганимеда», я был с большим портфелем. И я сказал, что мне нужно зайти к секретарю по одному делу. Книга и была этим делом. И мне даже не пришлось изобретать хитроумного маневра, чтобы скрыть свои действия от секретаря: я знал, что в это время он уходит обедать. Так что я прокрался в кабинет, украдкой сунул книгу в портфель и выкрался обратно. Никто не видел, как я вошел. Никто не видел, как я вышел. Проделать все это было не сложней, чем отнять леденец у ребенка.