Том 1. Записки покойника

Это очень важные фактические уточнения Т. Н. Лаппа, поскольку сложилось мнение, что Булгаков побывал у Крупской, работая в Лито, то есть в ноябре 1921 г. Между тем, как свидетельствуют письма Булгакова к Надежде Афанасьевне, «эпопея» продолжалась несколько месяцев, и в апреле 1922 г. «комнатный вопрос» еще не был решен. 18 апреля 1922 г. Булгаков писал сестре: «Комната: Бориса, конечно, выписали (Борис — брат А. М. Земского; вероятно, он тоже был прописан в этом бывшем общежитии, но не в комнате, где жил Булгаков. — В. Л.). Вас тоже. Думаю, что обратно не впишут. Дом „жил. раб. товарищ“. Плата прогрессирует. Апрель 1,5 милл. Топить перестали в марте. Все переплеты покрылись плесенью. Вероятно (а может быть, и нет), на днях сделают попытку выселить меня, но встретят с моей стороны сопротивление, и на законном основании (должность: у Боба (все тот же Борис Земский. — В. Л.) старшим инженером служу с марта). Прилагаю старания найти комнату. Но это безнадежно. За указание комнаты берут бешеные деньги».

Итак, «комнатные страдания» продолжались более полугода…

— Вылетайте, как пробка!.. — Эти сцены Булгакову приходилось испытывать многократно в течение продолжительного времени. Так, 1 декабря 1921 г. Булгаков сообщал Н. А. Земской: «Одно время пережил натиск со стороны компании из конторы нашего милого дома. „Да Андрей Михайлович триста шестьдесят пять дней не бывает, нужно его выписать. И вы тоже неизвестно откуда взялись…“ и т. д. Не вступая ни в какую войну, дипломатически вынес в достаточной степени наглый и развязный тон, в особенности со стороны… смотрителя… Андрея настоял не выписывать… С. довел меня до белого каления, но я сдержался, потому что не чувствую, на твердой ли я почве. Одним словом, пока отцепились…» «Вылететь, как пробка», видимо, предложили ему уже после апреля 1922 г.

И я дошел до нее. — Когда это случилось — сказать можно только предположительно, но не ранее мая и не позже декабря 1922 г. 18 апреля Булгаков ожидал новой атаки со стороны управдома. В это время он служил уже в газете «Рабочий» Главполитпросвета, которым ведала Н. К. Крупская. Не исключено, что апрельская атака жилтоварищества на писателя была последней… И. С. Раабен так запомнила этот эпизод: «Он жил по каким-то знакомым, потом решил написать письмо Надежде Константиновне Крупской. Мы с ним письмо это вместе долго сочиняли. Когда оно уже было напечатано, он мне вдруг сказал: „Знаете, пожалуй, я его лучше перепишу от руки“. И так и сделал. Он послал это письмо, и я помню, какой он довольный прибежал, когда Надежда Константиновна добилась для него большой, 18-метровой комнаты где-то в районе Садовой» (Воспоминания о Михаиле Булгакова. С. 129). Кстати, проклиная квартиру № 50, Булгаков и Т. Н. Лаппа часто тепло вспоминали саму комнату, где жили. «Хорошая у нас комната была, — рассказывала Татьяна Николаевна, — светлая, два окна».

22 января он налился красным светом… — Так Булгаков образно изобразил смерть человека, которому судьба определила сыграть роль страшную и таинственную, окрасившую историю России в красные цвета. И не случайно писатель многие часы простоял у Колонного зала, и вошел в этот зал, и запечатлел увиденное: «…лежит на постаменте обреченный смертью на вечное молчание человек». И последняя фраза репортажа символична и неоднозначна: «Горят огненные часы!»

Спиритический сеанс^*

Впервые — Рупор. 1922. № 4. С подписью: «Михаил Булгаков».

Печатается по тексту данного издания.

Практически во всех произведениях Булгакова проявлялось его природное озорство. Но в некоторых сочинениях это его не всегда «безобидное» качество доминирует. К таким сочинениям относится фельетон «Спиритический сеанс».

Как утверждает Т. Н. Лаппа, прототипами героев рассказа была чета Крешковых — Иван Павлович и Вера Федоровна. Булгаковы часто гостили у них и прекрасно знали всю их «обстановку». Об этом рассказывает Татьяна Николаевна: «Крешковы раньше имели дом во Владикавказе, и Иван Павлович приехал в Москву учиться. Познакомился с Верой Федоровной… Они поженились… „Спиритический сеанс“ Булгаков написал, это у них на квартире было, в 24-й (Малая Бронная, 32. — В. Л.)… „Давай соберемся, столик покрутим“. Там мы с ним были, Крешковы были… может быть, Лямины были. Он их надул, конечно. „Я, — говорит, — буду тебя толкать ногой, а ты делай, как я говорю“. Какие-то звуки я там должна была издавать. Но так, все хорошо получилось, весело было».

№ 13 — Дом Эльпит-Рабкоммуна^*

Впервые — Красный журнал для всех. 1922. № 2. С подписью: «Мих. Булгаков». Затем в сб.: Булгаков М. Дьяволиада. Рассказы. М.: Недра, 1925.

Печатается по тексту журнальной публикации.