Том 1. Загадки раскрылись

Прошло несколько лет. Совсем другая обстановка, высокие горы Заилийского Алатау под самыми снегами, почти на границе жизни. Ниже синеют еловые леса, еще дальше в жарком мареве потонула пустыня. Солнце яркое и жаркое, ветерок свеж и прохладен, воздух чист и хотя высота в три с половиной тысячи метров над уровнем моря, дышится легко. Но набежит на землю тень от облачка и сразу становится холодно и неуютно.

Любуюсь цветами, ярко-желтыми лютиками, лиловыми синюхами, оранжевыми жарками. Как они здесь необыкновенно ярки. Пролетает крапивница и она кажется, тоже необычно яркой и сверкающей.

На цветах масса насекомых. Резвятся бабочки, парят неутомимые сирфиды, масса разных мух в черных одеждах и вдруг… моя старая знакомая муха-эристалия. Встреча с нею неожиданна. Что ей, жительнице низин, где протекает ее детство среди нечистот и навоза, делать на такой высоте среди заоблачных высот!

Пригляделся и еще увидал немало эристалий. Значит, не случайно они сюда пожаловали.

Всю ночь стояла чуткая тишина. Потом вблизи пролаяла собака. Откуда она взялась — не знаю, и наш пес залился ответным лаем. Перед утром, едва посветлело, я услышал так хорошо мне знакомый предрассветный гул, точно такой же, как там, в ущелье гор пустыни Теректы.

Пришлось выбраться из палатки. Да, так и есть! И тут мухи эристалий, верные своей традиции, отплясывают на рассвете свои призывные брачные пляски.

Неужели они, когда выгорает пустыня, переселяются в горы! Впрочем, чему тут удивляться. В пустыне сейчас не проживешь, здесь вон сколько цветов среди зеленой травы. Полакомятся, справят брачный обряд, да обратно спустятся в низины класть яички.

Птичьи крики

Хорошо помню тот день, когда первый раз услышал этот странный птичий крик, хотя с того времени прошло пятнадцать лет. Каменистая пустыня полыхала от дневного зноя. Горы, низкие, скалистые и красные с каждой минутой приближались навстречу. От перегретого двигателя мотоцикла несло нестерпимым жаром. Едва заметная дорога, усеянная камнями, петляла в разные стороны. И вдруг слева на пригорке показалась странная шеренга черных всадников. Она стремительно неслась наперерез…

Это мне так показалось сначала. От трудной дороги нельзя ни на секунду отвлечь внимание и мимолетный взгляд исказил увиденное. Я затормозил мотто-цикл, выключил мотор. И сразу стало непривычно тихо.

Недалеко от дороги виднелась черная ограда из больших, в рост человека, камней. Многие из них упали, и их наполовину занесло землей. Это было какое-то очень древнее сооружение.

Тишина, безлюдье, дикая пустыня и черная ограда навевали особенное настроение. В это мгновение я услышал незнакомый и немного пронзительный птичий крик. Он доносился из-за холма за древней оградой. Но там никого не было видно. Пустыня будто вымерла, и только ящерицы шмыгали под ногами. Еще несколько раз прокричала незнакомая птица. Но какая и где, узнать не удалось. В пустыне немного птиц. И все они мне были хорошо известны и знакомы, кроме этой.

Постепенно я забыл о странном крике, пока через несколько лет не попал на красные холмы. Это было удивительное место.

Много миллионов лет назад давно исчезнувшее с лика земли озеро отложило на дно красные глины, перемешанные с мелким щебнем. Потом озеро исчезло, дожди и ливни размыли осадки и получились красные горы с многочисленными оврагами, крутыми, причудливыми и извилистыми. Кое-где, оттеняя зеленью этот мир красной земли, росли редкие кустики тамариска и саксаула. Красные горы под горячим солнцем полыхали жаром и казались раскаленными. Тут я опять услышал странный птичий крик и вспомнил низкие скалистые горы, перегретый двигатель мотоцикла и странную черную ограду. В этой голой и бесплодной местности жили из птиц только одни каменки-плясуньи. На земле они всегда грациозно приседали и раскланивались, были не в меру любопытны, не боялись человека, иногда подлетали к самому биваку и были хорошо заметны в своих белых сорочках, оттененных серыми фраками. Каменки-плясуньи не могли так кричать. Это опять была она, таинственная птица.

Помню, тогда в красных горах возле бивака всю ночь напролет покрикивала еще другая незнакомая птица. С карманным фонариком я принялся ее искать и к удивлению увидел каменку. Никто никогда не знал, что она ночью тоже бодрствует и еще кричит по-особенному. Но это была все же каменка, а не та особенная неизвестная певунья.

Долго я терялся в догадках, представляя себе самых необыкновенных, по особенному чутких, незримо бегающих по земле птиц пустыни, умеющих ловко прятаться в норки при виде человека.

Но недавно, как очень часто бывает в таких случаях, загадка неожиданно и просто раскрылась. Изнывая от жары, я сидел под кустом саксаула, наблюдая за песчаным муравьем. Передо мной в воздухе, выделывая сложные пируэты, трещала крыльями и крутилась кобылка. «Как ей не жарко в такое время распевать свои брачные песни» — подумал я.