Том 1. В соболином краю

Да, именно река. Сорок метров ширина. Глубина — не всякий дна достанет. Начинается эта река у поселка Мукры на Аму-Дарье. Проведите на карте линию до Мары — это и будет четырехсоткилометровая первая очередь канала. Полностью же он протянется на девятьсот километров через Ашхабад до Арчмана.

Мы в голове канала. Мощные заборные сооружения отнимают воду у реки и гонят в пустыню. От ила и песка вода коричневая. Наш катер среди потока кажется маленькой крошкой от сухаря в огромной чашке кофе.

По пути на запад «кофе» светлеет. В этих местах канал идет по древнему руслу реки.

Широкая пойма выглядит настоящим морем. Островами темнеют камыши. Тут вода, утихомирившись, оставляет на дне свою коричневую ношу и дальше течет уже чистой, какой родили ее горы.

Чем светлее и спокойнее вода, тем чаще делает остановки наш маленький катер: снимаем с винта тугой узел водорослей. Длинная подводная трава оказалась неожиданным врагом строителей. В Аму-Дарье она не растет. А тут светлая и прогретая до дна вода понравилась водорослям. Во всю глубину тянутся зеленые нити, тормозят и без того тихое течение. Так тормозят, что опрокинулись расчеты инженеров. Химики сейчас ищут способ «отравить» злосчастную траву, а пока ее «косят», протягивая по дну канат.

Много врагов у канала. Солнце, например, каждую секунду «пожирает» пять кубометров воды, а назад не отдает ни капли. Только однажды видели строители тучу. Ее принесло с запада.

И пролилась она, но… водяные капли испарялись, не достигая земли. И все-таки вода идет, идет… Уже триста километров голубой дороги за спиной у строителей. Прочно поселилась на этой дороге жизнь.

У каждого острова камышей моторист Алеша Казанцев приглушает мотор. Прислушивается: не шарахнется ли в зарослях кабан — надо примечать, куда являться на осеннюю охоту.

«Весной бы приезжали, — приглашает он, — уток тут! Стреляй в небо — обязательно зацепишь».

На песчаной отмели следы верблюдов и тонкая чеканка джейраньих копыт. Чайки пытаются поймать что-то у самого берега… Все живое тянется к воде, и всем вода дарит жизнь.

У подножия одного из барханов палатка…

Рыбаки. Осторожно подруливаем. «Клюет?» — «Да вот поймали малость». «Малостью» оказались тринадцать здоровенных сазанов, пять почти метровых сомят, толстые усачи. И это все за одну «зорю». Позже мы видели: на земснаряде ловят, прямо не вылезая из каюты. Леска — бечевка, грузило — гайка, удилище — палец. Бросают снасть в иллюминатор… Шум машины, ветер — все равно клюет. Клюет на хлеб, на маленького сазанчика клюет большой, на что угодно клюет.

Много рыбы. Видно, по душе пришлась ей светлая вода.

Такое же буйство жизни на берегу: в огородах и вдоль арыков. В поселке Карамет-Нияз молодые тополя вымахали уже выше домов. Рядом с поселком — подсобное хозяйство. Арбузы, дыни, кукуруза, клевер, подсолнухи… все растет в краю солнца и плодородной земли. Дайте только воду. Видимо, чтобы удивить гостей, огородник-туркмен добыл где-то пружинные весы. «Взгляните-ка!». И правда, было чему дивиться. Арбуз весил двадцать восемь килограммов.

Воду вдоль канала расходуют пока экономно — тысячу гектаров отвели под бахчи и травы.

Главное, скорее довести воду в Мары, напоить тучные земли Мургаба. Сто тысяч гектаров оросит амударьинская вода. Это миллион центнеров хлопка в год, новые огороды, сады, виноградники…

Обжитой, уютной выглядит «мокрая» часть канала. В полдень по обоим берегам темнеют отары овец. Пастухи с удивлением глядят, как ребята прямо с палубы землесоса бултыхаются в воду — необычное зрелище для Кара-Кумов.

И слово «купаются» тут звучит очень странно.

Впрочем, много новых слов приходится сейчас усваивать пастухам: пристань, мост, переправа, катер…

И у пастухов перемены. Вот сидят они на берегу. Спокойно ожидают, когда напьется отара.

Представьте теперь эту тысячу овец у пустынного колодца. Целую ночь доставал бы пастух воду с тридцатиметровой глубины…

Поздним вечером наш катер садится на мель. Это уже край воды. Дальше начинается «сухой канал» — царство скреперов, бульдозеров…

Возвращаемся мимо плавучих машин, одевшихся в вечерние огни. А вот большое двухпалубное общежитие. По-морскому его тут зовут «брандвахта». В воде отражаются длинные ряды освещенных окон. На верхней палубе вздыхает песня, с нижнего мостика кто-то полощет белье.

«Откуда это котенка приволокли?» — слышится удивленный голос, видно, комендантши. Обживается пустыня…

Без звука течет вода… И не поймешь, чего в ней больше, звезд или огней, зажженных людьми.

_{Фото автора. Кара-Кумы.}

 _{4–7 сентября 1958 г.}

Про Юрку, юркиного отца и маленького архаренка

Очень богатый человек Юрка Тишкин. Это у него есть большой козлиный рог. Хороший рог! Три стеклянных банки песку всыпать можно. А если дунуть, из рога будто кто живой отзывается. Да что рог, шляпа какая у Юрки! Не панамка, а настоящая войлочная, рыжая от солнца.

Тоже подарок отца, на охоту он в ней ходил.